Авторизация: студенты против

Полина Шевчук, заместитель начальника экспертно-аналитического отдела, ведущий юрисконсульт НУЛ политических исследований, – об обязательной авторизации при подключении в общежитиях к беспроводной сети.

Полина Шевчук

Из недавнего разговора с коллегой я узнала о проблеме, возникшей в двух общежитиях ВШЭ, и о реакции студенчества, которая меня поразила. В «Трилистнике» и «Дубках» при подключении к Wi-Fi все студенты должны пройти авторизацию. Инициативная группа студентов вместе со Студенческим советом написала ректору открытое письмо, в котором выражала свое несогласие с этой мерой.

В обращении к ректору указана основная проблема – возможная утечка собранной Дирекцией информационных технологий приватной информации – и несколько второстепенных:
а) низкое качество работ («авторизация не работает в принципе, в связи с чем студенты остаются вне Интернета; у тех же, у кого получилось зайти в Интернет, скорость соединения… мала»);
б) препятствие учебному процессу («часть студентов не может получить доступ к курсам на платформе Coursera после введения данных мер»);
в) отсутствие информации («студенты не были уведомлены о встрече с представителями ДИТ… авторизация и контроль трафика не были публично обоснованы… Студенты не знают, куда идет собираемая ДИТ информация, кто ее может просматривать, а также для чего она нужна»);
г) отступление от ценностей ВШЭ («были нарушены сразу два пункта из Декларации ценностей Высшей школы экономики (https://www.hse.ru/info/statement), а именно «честность и открытость» и «сотрудничество и заинтересованность друг в друге»);
Не принимая во внимание техническую сторону вопроса (падение скорости, отсутствие доступа к отдельным сайтам), хочу остановиться на тех моментах, которые вызвали во мне отклик.

Во-первых, это сплоченность студенческого сообщества и способы взаимодействия студентов с руководством Вышки.
Во времена моей учебы дистанция между студентами и администрацией университета была гораздо больше. Мы не писали ректору открытых писем, не созывали заседания Студенческого совета с проректором. У нас были более бюрократические формы взаимодействия с руководством. У современных студентов появились новые способы защитить свои интересы и обсудить ситуацию. Мне кажется, это гарантия реализации их прав во время учебы.

Во-вторых, обращение к ценностям.
Я как юрист с грустью могу отметить, что последнее десятилетие слово «ценности» в нашем профессиональном сообществе стало не более чем официальным заявлением о чем-то важном, но не влекущем никаких юридических последствий. Вместе с тем взаимное признание ценностей и следование им характеризует общество как здоровое и дает надежду на нравственную регуляцию процессов в университете.

В-третьих, нарушение тайны переписки.
Я убеждена, что заинтересованные лица могут легко получить чужие персональные данные и без нововведения. Поэтому я бы и не придала ему значения. Но мне как юристу интересно понять, имеют ли основания опасения студентов.
Напомню, что с 2014 года в пунктах коллективного доступа (говоря не юридическим языком – в местах общего пользования) доступ к сети Интернет осуществляется посредством идентификации пользователей и используемого ими оборудования. Идентифицирует пользователя оператор связи. Он устанавливает ФИО пользователя либо идентифицирует его иным способом, обеспечивающим установление указанных сведений или достоверное установление абонентского номера пользователя.
При этом законодательство гарантирует соблюдение права на тайну информации: установлен запрет на передачу сведений об абоненте, ставших известными оператору связи, без письменного согласия этого абонента (кроме случаев, предусмотренных федеральными законами). Это подтверждается российской судебной практикой.

Позиция Европейского суда по правам человека представляется мне более взвешенной. Она сводится:
– к обязанности государства учитывать желание пользователей не идентифицировать свою личность для обеспечения защиты против наблюдения в Сети и расширения свободного обмена информацией и мнениями;
– к праву государства принимать меры для установления лиц, виновных в преступлениях, и для поддержания общественного порядка (Постановление ЕСПЧ от 16.06.2015 «Дело «Компания «Делфи АС» (Delfi AS) против Эстонии»).

Ограничение принципа анонимности применяется для установления правонарушителей и для привлечения их к ответственности. Об этом говорится и в постановлении ЕСПЧ от 12.01.2016 «Дело «Сабо и Виши» (Szabo and Vissy) против Венгрии». Там сказано: «В Интернете возможны разные градации анонимности. Интернет-пользователь может быть анонимным для широкой публики, но известным поставщику услуги по данным аккаунта или контактной информации, которая может либо оставаться неподтвержденной, либо подлежать какому-либо контролю, начиная от ограниченной проверки (например, путем активации аккаунта по адресу электронной почты или через страничку в социальной сети) до безопасной аутентификации... Поставщик услуг может также предусмотреть более высокую степень анонимности для своих пользователей. В этом случае от пользователей не требуется сообщать о себе вообще никаких сведений, и их можно установить в ограниченной степени только по данным, сохранившимся у интернет-провайдера. Обычно такие данные сообщаются только по запросу следственных или судебных органов и на ограничительных условиях».
Таким образом, не только в России, но и в других странах мира допускается ограничение принципа анонимности в адекватных этим ограничениям целях. Нарушение права на тайну переписки разрешается только в случаях, установленных федеральными законами.
Поэтому довод студентов о возможной утечке приватной информации я считаю несостоятельным. Но тезис о необходимости публично обосновать цель нововведения я поддерживаю.

Автор текста: Шевчук Полина Павловна, 18 апреля, 2017 г.