Философия на английском: do you believe in miracles?

В своей колонке Сергей Левин, к.ф.н., преподаватель департамента социологии Школы социальных и гуманитарных наук НИУ ВШЭ в Санкт-Петербурге, делится наблюдениями о том, как курс на английском языке может изменить качество обсуждения, и делает неожиданные выводы о плюсах составления программы на английском и для студентов, и для преподавателей.

Левин Сергей Михайлович

Департамент социологии: Преподаватель

 

Должны ли мы верить в чудеса? Нет, отвечает Дэвид Юм: свидетельства против любого чуда всегда весомей, чем свидетельства за. Преподавание философии на английском языке для русскоязычной аудитории многим кажется несбыточным и, наверное, бесполезным чудом. Однако в этом учебном году мною был прочитан проблемно-ориентированный систематический курс философии для третьего курса образовательной программы «Экономика». Субъективно я бы оценил произошедшее на отлично, похожим образом курс оценили студенты и комиссия по образовательной деятельности НИУ ВШЭ – Санкт-Петербург.

С самого начала я исходил из того, что курс на английском – это не только внешнее требование, но и новые возможности. Прежде всего другой язык – это необходимость пересмотра привычной программы. Почти по каждой теме нужно снова подбирать подходящий текст, переделать все презентации к лекциям, адаптировать формы контроля, переписать программу учебной дисциплины. В моем представлении только сверхлюди со стальной волей могли бы решиться на это просто так. Себя я к таковым никогда не относил и постфактум рад, что появился повод сделать это. Ведь новая редакция почти всегда нам кажется лучше прошлой.

Самым неожиданным плюсом для меня оказалась содержательная трансформация обсуждения на семинарских занятиях. Заметил, как неродной язык дисциплинирует речь. Организовывать качественное коллективное обсуждение с целой группой довольно сложно. Одна из трудностей заключается в том, что у некоторых студентов присутствует желание высказаться не только по теме, но и просто высказаться. Обсуждение на английском значительно снижает такое желание, и если уж что-то произносится, то с гораздо большей вероятностью строго по теме.

Кроме того, почти исчезает смешение специальной философской терминологии и обыденных слов. Как следствие, рассуждая про такие понятия, как «сознание», «личность» и «наука», студенты чаще прибегают к аргументам, а не к свободному ассоциативному ряду. Языковой барьер и правда тормозит полет мысли, но ровно там, где нужно.

В редких случаях, когда студенты просили разрешения высказать некоторую мысль по-русски, так как по-английски им это не сказать, как правило, выяснялось, что дело не в языке, а в том, что эту глубочайшую мысль нельзя выразить словами в принципе. В письменных работах основные сложности также были связаны не со знанием языка, а с общими правилами письма и аргументации. К примеру, многие студенты узнали, что фразы «современное общество находится в процессе глобальных изменений» и «всякая точка зрения имеет право на существование» одинаково бесполезны в эссе на любом языке. Обобщая наблюдения за студентами, скажу, что линия разделения успевающих и неуспевающих проходила не между pre-intermediate и upper intermediate, а, как обычно, между теми, кто учился и не учился.

Ожидаемым же плюсом составления англоязычной программы курса был большой выбор текстов по любой теме. На английском языке сегодня издается значительно больше учебников и антологий, не говоря уже о профессиональных академических текстах. Ни в коем случае не хочу сказать, что на русском языке нельзя составить адекватную программу, – лишь то, что на английском выбор источников шире. Отмечу также, что в русскоязычном информационном пространстве в области философии особая нехватка ощущается в отношении вторичных текстов, доступно поясняющих и комментирующих ключевые проблемы для неспециалистов.

Одна из претензий воображаемого оппонента заключается в том, что неясно, зачем читать, предположим, Аристотеля на английском. В самой экспрессивной форме критика может выражаться в риторическом вопросе «Как вы представляете себе базовый курс без [фамилия любимого философа]?!». Действительно, чтение переведенных на английский первоисточников может быть неоправданно трудоемким для русскоязычного студента. Однако это преодолевается при помощи адаптированной литературы. Не стоит забывать, что мы имеем дело с развитой традицией преподавания базового курса философии. Вместо «Никомаховой этики» можно прибегнуть к главе из учебника или просто подобрать актуальную статью неоаристотелианцев.

Конечно, в рамках семестрового курса невозможно охватить все. Что-то безусловно важное всегда остается за кадром. Если серьезно воспринимать декларации о том, что обучение философии – это освоение некоторых компетенций (простите), то уместно задаться вопросом, не осложняет ли обучение на иностранном языке этот процесс. Например, прививка критического мышления на английском проходит легче, чем на русском, или нет? В качестве общего ответа: учить и учиться на иностранном языке всегда сложнее, но само по себе это ценный опыт. А главные факторы, препятствующие достижению задач курса, лежат далеко за пределами и языка, и философии. 

27 апреля, 2016 г.