Особенная Вышка

В данном выпуске «Академической среды», посвящённом 19-летию Вышки, мы решили поговорить об особенностях нашего университета. Всё-таки, с момента его основания прошло почти два десятилетия, и можно подумать о том, в чём состоит институциональная специфика Высшей школы экономики и чем она отличается от других российских вузов.

За эти годы в нашем университете уже сформировались целые научные школы в различных областях. В связи с этим интересно было бы выяснить, чем преподавательская и исследовательская деятельность в Вышке отличается от других вузов. Поэтому мы обратились к коллегам, занимающимся вопросами университетов, их истории и развития, и попросили ответить на обозначенные вопросы.

Сергей Рощин, проректор, заведующий кафедрой экономики труда и народонаселения, заведующий лабораторией исследований рынка труда.

Понятие того, что традиционно считается российским вузом, в последнее время претерпело некоторые изменения. Многие из нас получали образование в советскую эпоху, поэтому мы исходим из той модели, которая сложилась в советско-российском образовании. И в постсоветский период многие учебные заведения сохраняли инерционность этой модели. Высшая школа экономики как университет, который «создавался из ничего», сразу стал строиться на иных принципах.

Сегодня конкурентная площадка начала активно меняться, и уже существует целый ряд российских университетов, которые за последние годы серьёзно изменили модель своего развития. И в этом отношении уже сложно сказать, что Высшая школа экономики как-то серьёзно выделяется на их фоне.

Но, в целом, отличие Вышки заключается в том, что она не только занимается реализацией базовых образовательных программ, но и совмещает в себе различные виды деятельности, в том числе связанные с прикладными исследованиями. А если учитывать довольно большой объём экспертной и консалтинговой работы, осуществляемой в Вышке, то тогда проясняется существенное отличие от других российских университетов.

Также хочу заметить, что на сегодняшний день стандарты российского академического сообщества (особенно это касается социально-экономических направлений) чрезвычайно размыты и редко подвергаются внешней экспертизе. Поэтому Высшая школа экономики с момента своего создания желает быть открытой миру и старается ориентироваться на стандарты, принятые в международном академическом сообществе.

Кроме этого, Вышка активно дополняет учебный процесс участием студентов в исследовательских проектах. Это – довольно привычная форма работы для многих технических вузов, но для университетов социально-экономической направленности является новацией.

Что касается отличий во внутренних рынках труда, то НИУ ВШЭ сумел создать такие стимулирующие контракты, которые опираются на вознаграждения, которые, во-первых, являются достаточно прозрачными, во-вторых, в малой степени зависят от решения руководства и, в-третьих, связаны с поощрениями академических достижений. Это – важный элемент в развитии корпоративной культуры Вышки, который сильно отличает нас от других вузов.

Исак Фрумин, проректор, научный руководитель Института развития образования.

На мой взгляд, не существует такого однородного множества под названием «российские вузы». Это всё равно, что спросить, чем жираф отличается от всех животных? Он отличается не от животных, он отличается от рыб. А вот среди животных, в данном случае – университетов, есть группа, с которой мы должны себя сравнивать. Это - группа вузов, которые отличаются двумя характеристиками: высоким качеством студентов и исследовательской направленностью. Таких университетов в стране около двадцати. Теперь можно задать вопрос, чем Вышка выделяется из этих двадцати? Ответ очень простой: она - самая молодая. И в этом смысле энергия развития есть только у нее.

Что это означает? Это значит лишь, что у нас нет выпускников, портреты которых можно повесить на стены и ими гордиться. У нас нет Нобелевских лауреатов, которые работали в нашем университете или его заканчивали. Очевидное отличие состоит в том, что среди ведущих преподавателей Вышки очень мало её выпускников, и это - очень хорошо.

Как сказал Гёте, «молодость - недостаток, который быстро проходит ». Так вот у университетов этот недостаток тоже, к сожалению, проходит. И перед Вышкой, безусловно, стоит вызов: официально став старше, сохранить молодость духа.

Как у молодого растущего организма, у Вышки есть культура энергетики, спешки, конкуренции, достижения. А у великих университетов очень часто вся их культура связана лишь с тем, что у них, например, читал свои лекции Гумбольдт, или выступал Бутлеров и т.д. Эта культура – культура «кладбищенская», музейная. А университет всё-таки – не музей. И корпоративная культура в университете нужна, но для того, чтобы она была живой, сильной, совершенно не обязательно, чтобы университету было сто лет.

Каковы последствия этого? Мы не закованы в традиции. У нас поликультурное общество, потому что у нас работают выпускники РГГУ, МГУ и СПбГУ и т.д.

Честно говоря, я не вижу серьёзных отличий Вышки от других российских вузов в плане исследовательских и преподавательских практик. Поскольку мне довелось некоторое время учиться, с моей точки зрения, на лучшем факультете в Советском Союзе, механико-математическом факультете МГУ, то я могу сказать, что хорошие практики не отличаются ничем. Помните, как начинается Анна Каренина: «все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему».

Отличием от других университетов (особенно - в социально-экономической сфере) является наша ориентация на интеграцию в мировую науку. Но, на мой взгляд, любая исследовательская практика должна иметь такую ориентацию. А если она не имеет этой ориентации, то это уже не исследовательская практика, а станция юных натуралистов или опытная работа мичуринца.

Пожалуй, ещё одним отличием Вышки от большинства российских университетов является то, что мы ориентируемся на интеграцию образования и науки, вовлекаем студентов в научную деятельность. Но, с моей точки зрения, мы тоже не изобретаем здесь ничего особо нового. Мы просто восстанавливаем модель современного университета с сильной исследовательской компонентой.

Роман Абрамов, заместитель заведующего кафедрой анализа социальных институтов факультета социологии.

Есть институции, которые являются испытательными площадками, где формируется будущее. И если мы говорим о будущем российского высшего образования, то таким масштабным испытательным стендом на протяжении уже многих лет является Высшая школа экономики. Её функция состоит в том, чтобы осуществлять прорывы в будущее по разным направлениям: в области науки, организации высшего образования, преподавания и оценки качества обучения, интеграции в европейское образовательное пространство и глобальный образовательный рынок. Эта функция, хотя и является важной и почётной, тем не менее, связана с определёнными рисками. Ведь если мы говорим об испытательных площадках, то на испытаниях всегда происходят неплановые ситуации, и ошибка может дорого обойтись всем участникам процесса. Но неплановые ситуации Вышки всегда были ключом к следующему инновационному рывку в сфере науки и образования.

Высшая школа экономики также является тем «плавильным котлом», где постепенно, в сложных условиях, формируется российская академическая культура нового типа. Это обусловлено двумя обстоятельствами. Во-первых, Вышка объединяет лучшие кадры из российской академической науки, т.е. тех людей, которые обладают лучшими качествами советского учёного. Я здесь говорю о советском учёном в позитивном измерении, как о специалисте с широким энциклопедическим взглядом на вещи, ориентированном на альтруистические ценности и готовом к креативному мышлению, к самоотдаче в процессе своей работы. С другой стороны, такой тип учёного демократичен во взаимодействии с коллегами, но при этом предельно требователен с точки зрения качества получаемых результатов.

Во-вторых, в последние годы Вышка стала кооптировать людей, которые получили фундаментальную академическую подготовку за рубежом, обладателей степени PhD. Эти люди хорошо знают глобальную академическую культуру и привносят ее лучшие элементы в то, чем сегодня становится академическая культура НИУ ВШЭ.

Также Вышка стала чуть ли не единственным вузом, который смог вернуть престиж академической и преподавательской работе. Если мы вспомним ситуацию середины и конца 90-х годов, то поймём, что тогда образовался большой поколенческий разрыв в кадровом составе исследовательских институций и университетов. В то время молодые люди в лучшем случае защищали кандидатские диссертации и уходили в практическую работу, бизнес и на госслужбу, потому что уровень заработных плат, уровень мотивации и уровень престижа вузовского, академического человека был невысок. За последние 6-7 лет Вышка прилагала системные усилия по возвращению авторитета и престижа академической профессии. И мы уже видим результаты этой работы. Эти результаты заключаются в том, что наши выпускники едут на дальнейшее обучение в зарубежные университеты и демонстрируют выдающиеся результаты. Кроме этого, многие молодые люди (особенно те, кто хорошо учится и показывает высокие аналитические способности) готовы работать в НИУ ВШЭ в роли преподавателей и исследователей. Это – люди, которые стали энтузиастами исследований, университетского преподавания и обучения.

Я думаю, что результатом этой деятельности Вышки будет то, что мы не только не утратим то лучшее, что было наработано отечественной системой науки до и в течение советского периода, но также дополним и трансформируем это в контексте насущных потребностей страны в модернизации и интеграции в международное образовательное и научное пространство.

Руководство НИУ ВШЭ (я это вижу как на своём факультете социологии, так и на остальных) активно занимается формированием лучших академических команд по приоритетным направлениям. И мне кажется, что главной силой и важным достижением Вышки в области развития социологического образования, социальных исследований стало Dream-team тех, кто работает на факультете социологии. Я имею в виду менеджмент факультета, заведующих кафедрами и ведущих профессоров, многие из которых сегодня являются первыми лицами российской социологии и признанными учеными в международном контексте.

Елена Вишленкова, профессор кафедры социальной истории, заместитель директора ИГИТИ.

Я думаю, что сейчас в нашей стране ВШЭ – один из немногих здоровых университетов. У нынешнего университетского кризиса есть исторические истоки. И даже в лице «классических» университетов мы, как правило, имеем дело с институтами, которые вряд ли можно назвать правопреемниками модели «немецкого» или российского императорского университета. Всё-таки, их кардинальная перелицовка в 1920-1930-х годах оставила мало оснований для такой преемственности. В большинстве случаев это - «советские» по типу университеты, которым свойственны прямая зависимость от государственных заказов на производство специалистов, отсутствие ротации и выборности преподавательских кадров, капсулирование, установление «местных» профессиональных норм и образовательных стандартов. В перестройку и после нее желание преодолеть эти «родовые свойства» было у многих политиков и университетских администраторов. Однако, профессорские сообщества наработали богатейший опыт сопротивления любым реформам. Я думаю, что университет невозможно модернизировать «изнутри», можно только создать новый и оттянуть в него наиболее жизнеспособную часть университетского сообщества. Потом такой университет, как правило, становится разработчиком стратегий развития и поставщиком молодых кадров для «старых» университетов.

В этом смысле, НИУ ВШЭ – такой же классический университет, но в силу молодости не болеющий его старческими болезнями.

Среди ярких отличий – ценность научных репутаций, установка на то, чтобы их строить и ими дорожить. Для России это - новшество. Именно поэтому россияне всегда удивлялись практике американских и западных коллег постоянно участвовать в грантовских конкурсах, в конкурсах на престижные позиции, тому, что университеты переманивают друг у друга именитых ученых. В России ситуация была принципиально иной. Обычно выпускник университета становился в нем же преподавателем, встраивался в систему отношений в корпорации и проживал в ней всю свою жизнь. Обретя статус профессора, можно было больше не заниматься наукой вообще, да и о качестве лекций не беспокоиться: жалование и срок службы от этого абсолютно не зависели. Так обстоит дело в большинстве российских университетов и сейчас.

В НИУ ВШЭ есть прямая связь между научной и дидактической активностью преподавателя и его доходами, корпоративным статусом. Это самое большое достижение в университетской политике. Оно создает систему самоочищения и оздоровления.

Я думаю, что анализ негативного опыта, который содержит университетская история, изучение культурных практик профессорских сообществ может быть основой для разработки разных превентивных мер от застаивания, бюрократизации, клановости и прочих опасностей. Ведь все же предпочитают жить в здоровом доме.

Высшая школа экономики представляет собой уникальное историческое явление. В истории ее создания есть много общего с другими историческими феноменами, например, с университетом в Гёттингене или Берлинским университетом. Стремление их создателей Герлафа Адольфа Мюнхгаузена[1] и Вильгельма фон Гумбольдта преодолеть кризис современного им университетского образования, клановость профессорских «партий» и создать новое университетское пространство, легко ассоциируется с воспоминаниями ректора Я.И. Кузьминова. А ведь именно они создали в Германии исследовательский тип государственного университета.

В императорской России таких аналогий меньше. В момент учреждения в ней университетов они подразумевались как равные по статусу и возможностям центры учебных округов. Но затем ограниченные финансовые возможности империи и её быстро растущие потребности в новых знаниях подтолкнули правительство Николая I к изменению университетской политики в сторону столичноцентризма. С 1835 года в Москве и Петербурге университетские профессора стали получать жалование более высокое, чем их провинциальные коллеги. К тому же они имели больше возможностей для научной работы и зарубежных стажировок. В результате произошел отток в столицы молодых, активных и преуспевающих в науке преподавателей. Это, конечно, усилило и обновило Московский и Петербургский университеты.

Во всех упомянутых мною случаях реформирования инициаторами были не профессора, а правительственные чиновники высокого уровня. Как правило, министры. Используя экстра-средства и административные ресурсы, они могли переломить сопротивление старых корпораций и создать на их месте новые сообщества. Мюнхгаузен был премьер-министром Ганноверского курфюрста и вкладывал в Геттингенский университет огромные по тем временам средства. И русский министр С.С. Уваров, чтобы освободить профессорские места в Московском университете для молодых, прошедших зарубежные стажировки преподавателей, щедро раздавал награды, выделял преждевременные пенсии и пособия «неспособным» профессорам. В начале 1990-х годов ВШЭ создавалась группой людей, не имеющих таких ресурсов, а размах созданного не сопоставим с уваровскими масштабами. В XIX веке речь шла о сотнях студентов и десятках профессоров, а сейчас - о тысячах и сотнях. Я уверена, что этот опыт уже имеет большие исторические последствия, и он потрясающе интересен для исследователей университетов.

Если говорить о дисциплинарной специфике, то университет может быть разным. Большинство западных средневековых университетов состояло из четырех факультетов, образующих универсум наук: богословие, медицина, право и свободные искусства. Во многих университетах Нового времени и в России богословие осталось в духовных школах. XIX век породил активное деление прежних «наук» на дисциплины, что отразилось сначала на появлении все новых и новых кафедр, а потом и на выделении новых факультетов. В тоже время, нам известны периоды в истории, когда университет существовал в составе одного (например медицинского) факультета. Так было с Томским и Саратовским университетами. В 1920-е годы некоторые отечественные университеты остались только при одном физическом факультете. Другое дело, что по своей природе всякий университет стремится к универсальности и интеллектуальному империализму. Поэтому то, что сейчас в НИУ ВШЭ создаются новые факультеты, есть проявление органики университетской культуры.

[1] Герлах Адольф фон Мюнхгаузен был основателем Геттингенского университета. В своё время он поссорился с филологом и издателем Рудольфом Эрихом Распе, который был не чист на руку, и его деятельностью заинтересовалась полиция. Не желая сидеть в тюрьме, Распе бежал в Англию и там, горя желанием свести счеты с премьер-министром, но не решившись сделать это впрямую, выпустил памфлет о похождениях его близкого родственника. Так появился литературный «тот самый» Мюнхгаузен.

25 ноября, 2011 г.