Доктора мне!

Андрей Стародубцев,

декан Санкт-Петербургской школы социальных наук и востоковедения

 

Все-таки редко бывает, чтобы новое университетское правило касалось тебя настолько, будто его специально с тебя и для тебя писали. Такой исключительный случай произошел со мной в декабре: Ученый совет принял план действий, направленных на стимулирование меня к защите докторской диссертации. Одобренный советом документ вызвал во мне так много противоречивых по отношению друг к другу чувств, что я несколько дней не мог остановиться и обсуждал его со всеми, кто готов был меня слушать, а теперь вот вынужден писать об этом колонку – никакие другие темы в голове у меня не возникают.

Проблема понятна: российскому университету нужны доктора наук, а поколению ученых от меня и моложе докторские степени не нужны практически ни для чего. Решение этой проблемы, поддержанное Ученым советом, действительно содержит стимулы – позитивные и негативные. К первым, безусловно привлекательным, стоит отнести годовой творческий отпуск в ходе завершения работы над диссертацией, возможность получения трех дополнительных грантов на академические поездки в течение трех лет после защиты, а также 36-месячную персональную надбавку ректора коллегам, ставшим докторами наук в Вышке.

Но есть и негативные стимулы, которые неотступно вызывают у меня чувство несправедливости в отношении большой части российских ученых, работающих в университете. Ученый совет запретил избирать кандидатов наук на должности профессора и главного научного сотрудника, а также закрыл кандидатам наук возможность быть отобранными для получения почетного звания ординарного профессора. Спору нет: если проблема действительно стала столь острой (а я, посмотрев вокруг, согласен, что это так), чрезвычайные меры могут быть уместны. Однако в решении отдельно отмечается, что они не касаются моих коллег, которые получили степень PhD зарубежных университетов, а это уже дискриминация.

Поразительно, что наличие российской кандидатской степени (защищенной в том числе в самой Вышке) стало значимым ограничением для развития в университете, являющемся лидером российского образования. Зарубежные партнеры самого разного уровня без сомнения представляют меня доктором Стародубцевым, и профессорскую должность в большинстве университетов, на которые равняется Вышка, можно получить, обладая степенью кандидата наук. У нас же в университете до сих пор существуют инструменты, очевидно наказывающие обладателей кандидатских степеней. Самым ярким примером до сих пор был международный конкурс, на котором с обладателями зарубежных степеней не соревнуются кандидаты наук. Теперь же кандидатская степень становится очевидно неполноценной – твоя карьера в Вышке останавливается без защиты докторской.

У принятого Ученым советом решения есть возможное непреднамеренное последствие: можно ожидать, что вышкинская молодежь скорее выберет защиту PhD в зарубежном университете, чем защиту кандидатской и/или докторской. Последние дают недостаточно преимуществ в долгосрочной перспективе за пределами Вышки, первая же обеспечивает конкурентоспособность как у нас в университете, так и за его пределами.

Другая часть моего беспокойства принятым решением связана с введением ограничительных мер до того, как опробованы все возможности для позитивного стимулирования коллег. Речь идет не только об уже заявленном материальном поощрении, но и о двух других возможных мерах – информировании коллег о важных целях защиты докторских диссертаций и разработке специального сервиса по логистически безболезненному прохождению всех процедур, которыми сопровождается подготовка диссертации и ее защиты.

Я уверен, что мы недооцениваем силу достаточного и корректного обсуждения этого вопроса с теми, на кого решение направлено. Если кто-то из моих декабрьских собеседников и утверждал, что планирует защищать докторскую, то они связывали это не с потенциальными материальными стимулами, а с символическим значением степени для них лично. Можно предположить, что таким же символическим действием может стать оформление результатов своих исследований в докторскую диссертацию как проявление лояльности университету, для которого такая поддержка является важной. Пока же, кажется, не случилось даже открытого обсуждения принимаемых предложений до их вынесения на Ученый совет.

Наконец, самым мощным способом повышения количества докторов наук я считаю выстраивание специального сервиса по подготовке и защите докторских диссертаций. В условиях, когда университет заинтересован в диссертациях больше, чем ученые, все процедуры, через которые нам предстоит пройти, должны стать подчеркнуто современными, наполненными содержательным, а не формальным смыслом и приближенными к повседневной деятельности исследователей и преподавателей.

Если реализовать такой план в полной мере, после первых защит наиболее смелых коллег, которые первыми испытают на себе длительный творческий отпуск, полезные процедуры обсуждений своих диссертаций, тревел-гранты и надбавку ректора, может оказаться, что никакие ограничительные и дискриминационные меры не понадобятся вовсе.

 

Автор текста: Стародубцев Андрей Владимирович, 25 февраля, 2020 г.