Скрип половицы и черно-белая пленка

Кино оказывается первым художественным средством, которое способно показать, как материя подыгрывает человеку.

Вальтер Беньямин

Дети Вышки вдохновились рубрикой Academic Watching и рассказом про экранное искусство и решили поразмышлять о проблеме деталей в кинематографе.

Один из наиболее распространенных способов увлекательно провести свободное от учебы или работы время – просмотр фильмов. Часто ли за время карантина вы брали любимую закуску, чай, и несколько часов за просмотром новинок кино и сериалов пролетали незаметно? Думаю, для многих ответом станет «да, конечно!».

Даже если вы не делали этого регулярно, уверена, что хоть один фильм за все эти месяцы посмотреть удалось. Возникает следующий вопрос: вы размышляли о том, какими разнообразными способами режиссеры и сценаристы передают историю, лежащую в основе фильма? Вот тут-то вы, возможно, и задумались.

Далеко не всегда при просмотре нам удается сразу проанализировать символы, детали и не упустить того подтекста, что кроется за ними, как за аллюзиями в книгах скрываются истинные истории произведений.

Для того чтобы передать свою задумку зрителю, каждый режиссер пользуется собственными приемами «сторителлинга» и визуального влияния на бессознательное зрителя.

Один из особенно заметных и понятных приемов – цвет. Режиссеры часто играют с освещением и выстраивают в кадре определенные цветовые гаммы, которые передают окружающую атмосферу, психологическое состояние героя или даже подсказывают нам дальнейшее развитие сюжета. Например, в недавно вышедшем на экраны фильме Гаспара Ноэ «Вечный свет» реальность происходящего делится на два набора цветов: черный и все остальные. Для Ноэ черный цвет – репрезентация тяжести человеческого существования, и именно на нем основано большинство образов главных персонажей, что создает ощущение постоянной «игры теней». Другие цвета также обретают своеобразные обозначения: например, красный – агрессия и доминирование, желтый – выход из равновесия (чаще связан с телами и освещением), зеленый – безопасность, спокойствие, кислотный (или неон) – потеря героя из виду, а следовательно, и потеря его контроля над собой.

Похожая закономерность наблюдается в фильмах «Посвященный» Филлипа Нойса и «Маяк» Роберта Эггерса. Так, половина «Посвященного» снята в черно-белых цветах из-за того, что отображает утопичный мир будущего, где во имя общего блага люди отказались от чувств, вкусов и ощущений – красок жизни. «Маяк» и вовсе черно-белый: тени и тона передают темные закоулки души героев, а светом маяка обнажаются их тайны и мысли, которые они скрывают ото всех.

Вспомним не менее «визуального» режиссера – Николаса Виндинга Рефна, чьи фильмы, как стихи имажинистов, созданы в первую очередь для игры цветовыми образами, оттенками, а уже после – для обращения к словам.

Присутствие в кадре пейзажа, как в книгах классиков, – да-да! – играет не менее важную роль в развитии сюжета. Окружающая героя действительность, как и в лирике, зачастую становится отражением глубоко запрятанных в его душе переживаний, о которых без участия природы или других объектов окружающего мира мы, возможно, никогда бы и не узнали. «Древо жизни» – психологический фильм Терренса Малика, который можно смело назвать одним из самых ярких примеров объединения природы и бессознательного человека. Малик создает прототип мыслей главных героев достаточно необычным способом – c помощью абстрактных кадров эволюции, зарождения галактик, молекул и даже эры динозавров. Именно так он отражает размышления главного героя о месте человека в мире и показывает, насколько в нем все циклично. Этот прием также лежит в основе фильма «Меланхолия» Ларса фон Триера, в котором отражается взгляд режиссера на ментальные расстройства. Сам фильм – своеобразная интерпретация мира эмоций и визуализация того, как они проявляются в повседневной жизни. Природа как бы подыгрывает главным героям, изначально передавая их апатичное и тревожное состояние, а затем, когда им наконец удается найти внутреннее спокойствие, окружающий мир также его обретает.

Наиболее распространенным способом передачи скрытого смысла в кино является, безусловно, использование символичных объектов или слов, которые зачастую выступают метафорой происходящего. Фильм Йоргоса Лантимоса «Убийство священного оленя» даже наделен говорящим названием. Почему же именно олень, а не любое другое животное? Дело в том, что хронология событий фильма отсылает нас к легендам Древней Греции, в одной из которых ключевую роль играет убийство оленя.

Отличительная черта творчества Даррена Аронофски – его способность наделять самые незначительные на первый взгляд предметы глубоким смыслом и через них раскрывать идею фильма с разных точек зрения. В его фильме «Мама!» дом играет отчасти даже более важную роль, чем сами герои, так как с ним напрямую связаны все происходящие события и недоразумения. Он как бы представляет собой отдельный живой организм и полностью пропитывается энергетикой и переживаниями жильцов. Лекарства, подвал, кабинет одного из главных героев – все составляющие дома постепенно вносят определенное значение в дальнейшее развитие сюжета.

Напоследок нельзя не упомянуть… звуки. Вспомните, сколько сцен вселяли в вас страх без крови и жутких клоунов в кадре одной лишь мелодией или и вовсе тишиной? Так, в фильме Джона Красински «Тихое место» мы оказываемся в будущем, где земля кишит слепыми монстрами, которые реагируют лишь на звуки. Поверьте, ни один фильм не напугает вас так простым скрипом половицы или автомобильным гудком, как эта картина. Разве что вторая ее часть…

Пока кинопленка не может передавать вкус сюжета, мы со спокойной душой можем и дальше смотреть фильмы о поварах и кондитерах на ночь. А какие еще режиссерские приемы успели припомнить вы, пока читали эту статью?

Алёна Аббасова

2 марта, 2021 г.