15 российских вузов и топ-100 университетов мира: итоги конкурса и старт проекта

Этим летом были подведены итоги конкурса на предоставление господдержки российским университетам для реализации проекта по повышению конкурентоспособности ведущих университетов среди мировых научно-образовательных центров. Для организационного и информационного сопровождения конкурса и проекта в целом была создана уполномоченная организация на базе бизнес-школы «Сколково». В результате конкурса было отобрано 15 российских вузов (в том числе и Высшая школа экономики), которые должны к 2020 году войти в сотню ведущих вузов мира по международным рейтингам университетов.В сегодняшнем выпуске «Академической среды» об итогах конкурса и первых этапах реализации программы рассказывают представители руководства Высшей школы экономики и внешние эксперты.

Михаил Антонов, руководитель проектного офиса Центра образовательных разработок бизнес-школы «Сколково»

Как бы Вы прокомментировали итоги конкурса ведущих российских университетов? По каким критериям отбирались победители?

Задачей конкурса было определить российские университеты, обладающие наиболее высоким потенциалом для вхождения в международные рейтинги. Под словом «потенциал» подразумевалась совокупность трёх ключевых характеристик учебного заведения. Во-первых, способность привлекать талантливых студентов, преподавателей и исследователей, то есть наличие образовательных программ высокого качества, правильной университетской среды, привлекательных тем для исследования и т. д. Второй фактор — качество достигнутых научных результатов, то есть научный потенциал организации. Также брался в расчёт финансовый фактор — это должны были быть достаточно крепкие вузы, финансово устойчивые, с высокой долей внебюджетных поступлений.

По этим критериям были выставлены пороги конкурса. Сама процедура отбора состояла из рассмотрения представленных университетами программ развития: каждый вуз должен был показать свои целевые ориентиры на следующие десять лет и взять на себя обязательства по достижению определённых показателей. На основании этих программ весьма авторитетный международный совет принимал окончательное решение по отбору университетов, которые будут включены в государственную программу по повышению международной конкурентоспособности.

 

Почему именно такое количество университетов было отобрано? Это все университеты, которые прошли пороги, или какие-то квоты устанавливались изначально?

Всего было подано 54 заявки, из них критериям конкурса соответствовали заявки только 36 вузов. И эти 36 вузов уже конкурировали на уровне программ на втором этапе отбора. На заседании международного Совета по повышению конкурентоспособности ведущих университетов, проходившем в июле этого года, ректоры этих 36 вузов лично представляли программу развития — два дня было посвящено рассмотрению презентаций и детальному обсуждению программы каждого вуза.

Разрабатывая проект, мы изначально представляли, сколько вузов может соответствовать выдвинутым требованиям, и рассчитывали на 40–60 заявок. В принципе, так оно и произошло.

 

Какие преимущества и недостатки поданных заявок можно отметить?

Давайте сначала поговорим о недостатках.

Во-первых, очень многие университеты представляют своё будущее как экстраполяцию своего прошлого, по формуле «сейчас мы делаем это и то, и если мы продолжим эту практику, то со временем наши результаты станут значительно лучше». Для существенного скачка в развитии (в чём и заключается задача проекта по повышению международной конкурентоспособности) это достаточно опасный принцип. Подобное прослеживается в программах практически всех университетов, даже Вышки, которая является сравнительно молодым вузом. Причина подобного моделирования в том, что почти все современные российские вузы выросли из советской высшей школы. Это не плохо, не хорошо, это данность. Сегодня перед вузами стоит задача не столько развивать старые модели (пусть даже очень хорошие), сколько искать современные модели по части повышения научной результативности. Советская модель во многих своих компонентах неконкурентоспособна, и там, где она неконкурентоспособна, нужны сильные и, главное, новые решения. Это означает прежде всего реструктуризацию, концентрацию на конкурентоспособных направлениях, коренное изменение системы и методов управления. Все выбранные университеты нуждаются в этих изменениях.

Примеры университетов, которые добились определённого успеха в коренной модернизации, тоже есть. Питерскому Политеху удалось всё многообразие кафедр, факультетов и институтов уложить в компактную систему. Когда создавался Дальневосточный федеральный университет, была проведена достаточно глубокая реструктуризация: в четырёх университетах, из которых он образовывался, было более 370 кафедр, по итогам реформы их количество удалось сократить до 150. Университеты должны постоянно оптимизировать свою модель управления.

Во-вторых, программы чаще содержат некоторый набор идей, чем набор действий. Идеи — это, конечно, очень хорошо, но, как правило, они далеки от результатов. В связи с этим хотелось бы, чтобы при разработке «дорожной карты» 15 университетов, прошедших отбор, перенесли акцент с идей («А мы будем вот такими!») в операциональный план, то есть рассказали о том, как они будут этих целей достигать.

Есть у наших университетов и конкурентные преимущества. Первое из них состоит в том, что почти все отобранные университеты имеют достаточно сильные научные школы по многим направлениям. В силу разных внешних причин сейчас эти школы работают в основном на экспорт научного сырья — учёных и идей. Важной задачей университетов является увеличение импорта научного сырья из лучших университетов мира. Но самое главное преимущество в том, что среди этих пятнадцати вузов есть несколько университетов, которые по-настоящему хотят войти в топ-100 и готовы пойти на довольно кардинальные изменения ради этого. Наша задача — помочь им выбрать правильный путь.

 

Какими должны быть первые шаги университетов в реализации этой программы?

Первый шаг, который должны будут сделать все 15 университетов, прошедшие отбор, — это представить на утверждение Совету так называемую дорожную карту, то есть целевую модель, привязанную к точно рассчитанным объёмам финансирования, и пошаговый, детализированный план её реализации на 2013–2014 годы.

 

Каковы первоочередные задачи развития вузов — участников программы?

Эти задачи нетрудно понять, зная основные критерии мировых рейтингов. Во-первых, необходимо повысить научную активность. Результат этой деятельности измеряется количеством публикаций и объёмом цитирования по основным международным базам данных. Во-вторых, вузы должны стремиться к интернационализации, то есть увеличивать количество иностранных студентов, преподавателей, двойных дипломов, программ на иностранных языках и т. д. Наконец, в-третьих, это выстраивание академической репутации университета, которая является косвенным отражением университетской среды.

 

Предполагается ли какое-то сотрудничество между вузами — участниками программы?

Международный опыт показывает одну очень простую вещь: университетская самостоятельность является одним из важнейших факторов. Поэтому каждый университет будет выбирать свой путь в мировые рейтинги самостоятельно, Министерство образования не будет навязывать никому никаких решений. Важно лишь одно — чтобы выбранный университетом путь вёл к достижению заявленной им же цели. Однако отсутствие руководства свыше не означает отсутствия контроля и корректировки курса, если таковая потребуется.

Безусловно, есть вещи, которые эффективнее делать сообща. Это и распространение лучших университетских практик, и какие-то типовые решения, позволяющие существенно уменьшить затраты. А также мероприятия, направленные на улучшение позиции всех университетов, участвующих в программе. Эти меры целесообразно проводить с привлечением всех участников проекта — как вузов, так и Министерства образования.

 

На какие конкретно рейтинги должны ориентироваться вузы?

Главным ориентиром для отобранных вузов должны стать рейтинги, которые на сегодняшний день являются наиболее авторитетными и признанными во всём мире. Сегодня это QS, ARWU и THE. Какие рейтинги будут актуальными через три года, сказать сложно. Именно поэтому одной из функций Совета является выработка рекомендаций министерству относительно набора рейтингов, по которым надлежит оценивать российские университеты.

 

Каковы, на Ваш взгляд, перспективы российских вузов по вхождению в топ-100?

Я уверен, что все или почти все эти университеты при определённых обстоятельствах могут оказаться в топ-200 вузов мира. Попадание в сотню — это, конечно, существенно более сложная и амбициозная задача, но, мне кажется, примерно у пяти из отобранных университетов все шансы есть.

 

 

Алексей Новосельцев, проректор Высшей школы экономики

 

Как Вы оцениваете перспективы программы «5–100» и перспективы участия Вышки в этой программе?

С точки зрения участия страны в глобальной конкуренции университетов перспектива успеха этого проекта зависит от того, насколько последовательно правительство будет поддерживать вузы-участники, не только в виде субсидий, но прежде всего путём создания для них институциональных рамок. Все представленные на конкурсе программы так или иначе показывают, что основные разрывы, которые вузам предстоит преодолеть, — это признание на международном академическом рынке, рост числа публикаций, рост цитируемости. Необходим сдвиг от внутрироссийской тематики исследований в область, более связанную с глобальной академической повесткой, в те темы, по которым идёт дискуссия в мире. А это зачастую предполагает формирование новых исследовательских коллективов, привлечение специалистов с международного рынка с уже заработанной репутацией и т. п. Для этого вуз должен быть способен брать такие обязательства на неопределённый срок. Если мы говорим про фундаментальные исследования, очевидно, что их доходная база формируется прежде всего за счёт бюджетных источников: государственных фондов и государственного заказа. В этом плане правительство предпринимает довольно много усилий, и формирование государственных программ по развитию образования, науки и технологий этому способствует. Но те объёмы, которые закладываются в федеральное финансирование по всем видам программ, вызывают у нас скорее консервативные прогнозы. Это значительный фактор риска, и вузам предстоит активно искать источники финансирования. Скажем, объём потребности Вышки в ресурсах для достижения поставленных целей оценивается примерно в 2 миллиарда долларов на период до 2020 года включительно — из всех источников, включая государственный заказ, участие в программах, внебюджетные прикладные проекты и др. По нашим оценкам, доля внебюджетных поступлений едва ли превысит уже имеющиеся у нас 40–45% доходов. Это означает, что даже при всех наших усилиях по увеличению доходной базы на рынке образования и исследований мы тем не менее будем претендовать и на увеличение бюджетного финансирования. Как по объёму госзаказа в части научных исследований, так и в части нормативов финансирования услуг в сфере высшего образования.

Конечно, от государства необходима прежде всего ресурсная и институциональная поддержка системы образования и системы науки. И, естественно, без продолжения начатых реформ и их ресурсного наполнения трудно рассчитывать, что Россия победит в конкурентной борьбе такие страны, как Франция, Германия, Китай и Япония, в прошлом году также заявившая о намерении расширить глобальное позиционирование своих университетов.

А на уровне вузов успех программы зависит от того, насколько им удастся обновить свои научные и преподавательские кадры, привлечь исследователей с глобального академического рынка труда и создать условия для того, чтобы сделать результаты научных исследований ещё более заметными в международном академическом сообществе, причём в опережающем темпе. Большое значение имеет репутация университета как ориентированного на глобальные рынки и качество образовательных услуг, на основе которого формируется мнение международных работодателей о том, стоит ли привлекать выпускников данного университета.

 

Планируется ли какое-то взаимодействие вузов— участников программы?

В июле состоялось совещание у министра образования и науки Дмитрия Ливанова с ректорами вузов — победителей конкурса «5-100». На нём, в частности, было заявлено решение о формировании механизма централизованной методической поддержки вузам — участникам программы по определённым универсальным направлениям развития. Например, переход в статус автономных учреждений, системы стратегического управления, международный рекрутмент, кадровая политика и т. д. Наш университет выразил готовность выполнять роль методического центра по подобным вопросам. Эта работа уже началась в сотрудничестве с Министерством образования и проектным офисом программы в школе «Сколково», который возглавляет Михаил Антонов. Мы будем рады развитию контактов с коллегами в других университетах и постараемся оказать им необходимое содействие.

 

 

Исак Фрумин, научный руководитель Института образования НИУ ВШЭ

Как бы Вы прокомментировали итоги конкурса? Как он проходил?

Для того чтобы добиться объективности результатов конкурса, Министерство образования обратилось, как водится в России, к иностранным экспертам, которые выступили гарантами честности и непредвзятости. Был создан серьёзный международный совет, в который вошли как российские, так и зарубежные эксперты, причём все российские эксперты были внешними, то есть не подотчётными министерству.

Впервые оценка вузов происходила не только на основе поданных бумаг. Важную роль сыграла презентация программы лидерами университетов.

 

Почему было выбрано именно 15 университетов?

Когда министерство делало дизайн этого проекта, оно, в общем, справедливо исходило из того, что для попадания в первую сотню специализированных рейтингов хотя бы пяти университетов надо, чтобы в забеге приняло участие больше претендентов. Однако со временем планируется ограничивать или дифференцировать поддержку в зависимости от показателей университетов, то есть усиливать поддержку лидеров. Понятно, что через пару лет из этих пятнадцати финалистов выделятся вузы с высокой динамикой и вузы с меньшей динамикой, и тогда вузы с высокой динамикой будут получать ещё больше, а вузы с низкой динамикой — меньше.

 

А зачем поддерживать вузы с низкой динамикой?

Чтобы сделанные вложения не оказались напрасными. Это же не просто соревнование, в котором надо победить. Здесь целью является формирование национального потенциала международных конкурентоспособных университетов. Плохо, если в стране будет два или даже пять очень сильных университетов, а остальные — существенно более низкого качества. Надо стремиться к тому, чтобы у нас было, к примеру, пять вузов в первой сотне, пять во второй, пять в третьей и т. д. Поэтому поддерживать нужно и вузы с более низкой динамикой. Если государство уже вложило в них определённые ресурсы, придало им определённое ускорение, то имеет смысл и дальше их поддерживать.

 

Предполагается ли какое-то взаимодействие вузов — участников программы?

Министерство хотело бы, чтобы эти вузы не конкурировали между собой, а помогали друг другу, потому что если сейчас все 15 вузов выскочат на международный академический рынок, то они его, конечно, не обрушат, но поле потопчут, и в будущем другим российским университетам будет очень тяжело. Кроме того, есть ряд задач, для решения которых вузы могли бы объединиться. Ведь проблема привлечения иностранных учёных в Россию — это не проблема конкретного университета, а проблема качества академической среды. Необходимо, чтобы Россия воспринималась как страна новаторов и учёных, как страна демократическая и удобная для жизни. Это очень важная задача, и она должна решаться университетами совместно. К сожалению, не всё зависит от университетов. Всякие думские нелепости типа неуклюжего регулирования интернета или дикой нетолерантности, очевидно, портят наш имидж как страны, привлекательной для интеллектуалов. В этих условиях университетам надо объединяться в том, чтобы оставаться островами свободного мышления и глобального видения. Кроме того, есть общие задачи, связанные с внедрением новых технологий в преподавание, с повышением уровня знания английского языка (как у студентов, так и у преподавателей), с продвижением журналов.

Министерство образования планирует организовать подобную работу по кооперации университетов. Более того, учитывая, что Вышка дальше всех прошла по этому пути, нас попросили выступить своеобразным методическим центром. В связи с этим мы сейчас создаём при ректорате в Институте образования Центр повышения международной конкурентоспособности университетов.

 

Каковы, на Ваш взгляд, перспективы отобранных вузов по вхождению в первую сотню университетов мира?

Институт образования был привлечён к обсуждению дизайна программы, и мы несколько раз говорили о том, что цель звучит нереалистично. Если вы посмотрите на первую сотню, то увидите, что в топ-50 за последние пять лет было всего одно или два изменения, а в первой сотне — 10–15. Это инерционный процесс, поскольку здесь многое зависит от репутации университетов. Поэтому я думаю, что в Шанхайском рейтинге и в рейтинге газеты The Times (это более объективные рейтинги, чем QS) количество российских университетов в топ-100 изменится лишь на пару единиц. Больше всех шансов туда прорваться у Санкт-Петербургского университета, который находится сейчас в третьей сотне. Но есть ведь ещё специализированные, отраслевые рейтинги. На мой взгляд, пять российских вузов могут войти в первую сотню по отдельным направлениям — в отраслевых рейтингах.

12 сентября, 2013 г.