上古漢語 – Древнекитайский – Новости – Окна роста – Национальный исследовательский университет «Высшая школа экономики»

Анастасия Дурыманова и Наталия Власова о древнекитайском языке, о его особенностях, опыте обучения, общения с иностранными коллегами и практиках перевода.

Анастасия Дурыманова, приглашенный преподаватель школы лингвистики и Института классического Востока и античности факультета гуманитарных наук

Многих китаистов словосочетание «древнекитайский язык» вгоняет если не в ужас, то хотя бы в легкое отчаяние. Когда ты только начинаешь изучать современный китайский, а голова занята зачетами и сессиями, оценить необъяснимую прелесть древнекитайского и тем более его практическую значимость для будущей работы довольно трудно.

На первых курсах бакалавриата мы должны были читать «Луньюй»[1] и другие философские трактаты в оригинале. Но, естественно, получалось это со скрипом, с коллективным выполнением домашней работы, а не индивидуальным, как задумывал преподаватель, и прочими студенческими хитростями.

По достоинству древнекитайский я смогла оценить в магистратуре. Мне хотелось продолжить исследование частей речи в китайском языке, и мой новый научный руководитель предложил провести исследование на корпусе письменных памятников древнекитайского языка, не современного. Звучало это интригующе, но дамокловым мечом нависла перспектива перевода огромнейшего количества текстов на мертвом языке. Я посещала все возможные пары древнекитайского: свои магистерские, чужие бакалаврские, консультировалась с научным руководителем Георгием Старостиным. Тут надо отдать ему должное: энтузиазм и увлеченность заразительны. Все это сработало: искра, буря, безумие, и вот я уже каждый день читаю, перевожу, анализирую тексты на древнекитайском, рассказываю о нем, пишу.

Мне кажется, что древнекитайский – это как бесконечный пазл. Каждый раз собирая перевод по крупицам, ты точно знаешь, что тебя затянет водоворот его загадок, которые предстоит решить. Никогда не бывает скучно: то надо перевести на русский две параллельные клаузы так, чтобы сохранить структуру, то понять, когда использовать этот грамматический показатель, то разобраться в синтаксисе, ну и в конечном счете «что же имел в виду этот загадочный автор из Китая II до н.э.»?

[1] Главная книга конфуцианства, составленная учениками Конфуция (ок. 551–479 гг. до н. э.) из кратких заметок, фиксирующих высказывания, поступки учителя, а также диалоги с его участием (прим. ред.).

Занимаясь исследованием частей речи в древнекитайском, нельзя не отметить, как много еще в этом плане не изучено. Я прихожу в восторг каждый раз, когда вижу в тексте предположительно имя (существительное), стоящее в позиции предиката (сказуемого). И это не является «древнекитайским сленгом», а вполне себе уважаемый трактат. Ну где это видано, чтобы фразы по типу «запоясить меч» (повесить на пояс меч), «заядить чиновника» (отравить ядом чиновника) или «заподушить землю» (лечь на землю, как на подушку) считались литературно и нормативно дозволенными? И чем является такой переход – изменением частеречной принадлежности или временным синтаксическим переходом?

Горизонт исследований в древнекитайском необъятен, что не может не радовать увлеченного лингвиста и энтузиаста-переводчика.

Если говорить о практическом применении древнекитайского, не только в срезе фундаментальных исследований, то здесь не все так печально, как это видится замученным студентам второго курса, как это когда-то давно казалось и мне. Его стоит изучать не только ради науки.

Во-первых, если вы хотите быть хорошим переводчиком, то вам надо быть знакомым хотя бы поверхностно с главными философскими трактатами Конфуция, Мэн-цзы, Чжуан-цзы и пр.

Если вы занимаетесь устным переводом, стремитесь переводить не только бизнес-встречи, но и ораторские мероприятия, политические, экономические, надо помнить: все китайские спикеры любят цитировать классиков философской мысли! И если вы не знаете древнекитайского, не можете понять, что сказал человек, но хотя бы можете припомнить, о чем фраза, то вы уже спасены. Если нет, то слушатели запомнят вас, как я когда-то запомнила переводчика, невнятно бормотавшего слова в микрофон, когда спикер из Китая сыпал цитатами из классических китайских текстов.

Если вы хотите заниматься художественным переводом, то тут без древнекитайского точно никуда. Во многом высокий литературный стиль основывается на древнекитайском (точнее, на вэньяне, но это детали для другого разговора). А китайские авторы, как и китайские спикеры, очень любят цитировать древние тексты. Даже приводят целые абзацы, если книга исторической тематики. Если древнекитайского вы не знаете, то вас запомнят уже не читатели, конечно, а отдел рецензирования переводов в издательстве. За вас, несомненно, все исправят, доделают и отправят в печать, а вот новый заказ уже не дадут.

Во-вторых, фундаментальные исследования в области древнекитайского тоже могут привести к практическим результатам. Продолжая заниматься частями речи в древнекитайском и по сей день, после аспирантуры, я тоже скромно надеюсь, что это когда-нибудь кому-нибудь пригодится. Например, автоматическая, а главное, правильная разметка частей речи очень помогла бы автоматизировать перевод древнекитайского и китайского. Древнекитайский, если мы говорим об иероглифах, в большинстве своем односложный, т.е. один иероглиф – это одно слово, что довольно сильно облегчает автоматическую разметку текста. А вот современный китайский тяготеет к двусложности, т.е. два иероглифа, две морфемы, но одно слово. Да и трехсложных слов в современном языке становится все больше. А это уже усложняет процесс не то что разметки по частям речи, но и просто разметки на слова. Я надеюсь, что моя работа по критериям кросс-категориального перехода (одна часть речи становится другой) сначала на уровне древнекитайского поможет автоматизировать разметку, а там и перевод текста, а потом этот опыт можно будет с новыми деталями перенести на современный язык.

Конечно, древнекитайский – непростая задачка даже для самих носителей китайского языка. Знание иероглифов и их значений в современном китайском иной раз может скорее запутывать. Древнекитайский – не то, чем кажется. Верное решение так и норовит ускользнуть. При работе с древними текстами приходится держать в голове много разных фактов: значение и чтение иероглифа в современном китайском, но совсем иной перевод в текстах, написанных десятки веков назад, и это мы еще не говорим о реконструкции фонологической системы; языковые контакты, повлиявшие на синтаксис (и снова древнекитайский – не то, чем кажется); процессы грамматикализации и прочие забавные вещи, заставляющие постоянно быть начеку.

В любом случае, будь то что-то новое или древнее, это прекрасно. Не зря в «Луньюе» записаны слова Конфуция: «Учиться и время от времени повторять изученное, разве это не приятно?»

Наталия Власова, старший преподаватель Института классического Востока и античности факультета гуманитарных наук

Мне как японисту древнекитайский язык был жизненно необходим для проведения научных изысканий. Древняя Япония не только заимствовала с материка иероглифическую письменность, она и государственность свою выстраивала по китайским образцам, а потому все документы, имеющие отношение к деятельности государства (летописи, дневники государственных мужей), принято было писать на китайском языке. Японский же использовался для записи гораздо более эмоциональных и художественных текстов, таких, к примеру, как поэзия вака и женские дневники. Тем самым японисту, если он намерен заниматься историей и культурой древности, приходится изучать сразу и японский, и китайский языки того времени. Так сложилось, что в период, когда я училась в университете (это время пришлось на 1990-е годы), в нашей учебной программе был лишь старописьменный японский. Я хотела было взять вэньянь вторым языком, но этот курс был рассчитан лишь на два года и две пары в неделю, а этого было мне катастрофически мало.

По-настоящему возможность заняться древнекитайским появилась у меня уже после окончания вуза, когда я устроилась туда же на работу. Наша заведующая кафедрой как раз набрала группу китаистов и любезно разрешила мне посещать занятия вместе с ребятами. И я прошла весь цикл обучения еще раз, пять лет отзанимавшись как современным, так и древним китайским языком.

Самой большой (и, пожалуй, единственной) сложностью в китайском оказалась для меня фонетика. Было сложно как воспринимать на слух, так и произносить даже отдельные звуки. Первый год обучения я сидела перед магнитофоном с большой кружкой чая, предпринимая бесконечные и зачастую тщетные попытки воспроизвести услышанное. Увы! Понимания с носителями языка достичь было непросто. Даже после того, как я пять лет отучилась на отлично. Как-то в Пекине мне вместо «кофе по-венски» принесли «кофе по-юньнаньски». Кофе был невероятно горьким, но пить пришлось, что поделаешь, если меня так поняли. А в электричке Нанкин – Сучжоу со мной разговорился сосед, мы помучались минут пять, а потом со словами «а давай писать!» взяли тетрадь. И дело сразу же пошло намного веселее. Воистину не случайно иероглиф «писать» состоит из частей «кисть» и «говорить».

Плавно перехожу к иероглифике. Она часто доставляет студентам массу проблем, дополнительной сложностью является еще и то, что в современном языке иероглифы сильно сокращены. А современные и древние формы приходится заучивать одновременно. Мне так куда более по душе старинные иероглифы. Они и эстетически прекрасны, и часто помогают понять значение знака.

Вот, посмотрите: 雧 – видим тут трех птиц, сидящих на дереве. Что они тут делают? Ясное дело! Они тут «собрались». Это знак со значением «собираться», «собрание». В современном же языке птица на дереве всего одна: 集, что уже не так логично. Японистам еще сложнее – по той причине, что иногда приходится заучивать сразу три формы одного и того же знака: 1) древнюю; 2) японскую современную (чуть упрощенную); 3) китайскую современную (сильно упрощенную). Возьмем иероглиф «возвращаться».

Вот какой красивый он был: 歸, вот как сократили его японцы: 帰, а вот так китайцы: 归.

А еще надо помнить, что зачастую слово в японском и китайском может иметь совсем разные значения. Так, для японца 手紙 – это «письмо», а для китайца – «туалетная бумага».

Есть и еще один подвох, касающийся только древнекитайского. Это сейчас подавляющее большинство слов – двуслоги, а в глубокой древности доминировали однослоги. И зачастую надо очень хорошо подумать, в каком значении употреблен тот или иной иероглиф и даже какую часть речи данный знак в данном тексте выражает. Отлично помню, как меня поставила в тупик фраза из «Луньюя»: 孔子時其亡也而往拜之. Получалось постоянно как-то вот так: «Кун-цзы (Конфуций) (время???) его отсутствие и пошел навестить его». Уже на занятии преподаватель стал настаивать, что не нужно зацикливаться на современном значении иероглифа. «Это ведь не только “время”. И не только “час”. Да и вообще необязательно существительное...» И тут меня как молнией поразило: «Это глагол! Кун-цзы подождал, пока его не будет дома!!!» «Ну вот, ты начинаешь понимать суть», – сказал на это наставник. Теперь уже я обучаю этой сути студентов-японистов.

О текстах. В курсе грамматики классического японского языка (учебное пособие Е.В. Маевского) есть несколько классических произведений танских поэтов в переложении на старописьменный японский. Я всегда даю эти тексты на двух языках, обязательно включаю китайский оригинал. И обязательно полностью, чтобы прочувствовать всю их красоту и трагичность. Всегда очень сильное впечатление производит стихотворение Ду Фу «Смотрю весной», где описывается глобальная катастрофа – мятеж Ань Лушаня, едва не приведший к гибели могущественнейшее танское государство, и на его фоне – несчастье одного простого человека, волею судьбы попавшего в этот водоворот.

國破山河在 Государство разрушено, есть (лишь) горы и реки.

城春草木深 В городе (имеется в виду столица – Чанъань, где еще недавно проживало более миллиона жителей) весной трава и деревья глубоко (разрослись).

Сквозь окна и двери некогда зажиточных, а теперь покинутых домов пробивается буйная поросль зелени, жизнь кипит, лишь человеку нет места в ней.

感時花濺淚 Тут возможно двоякое понимание.

Чувствуя обстоятельства, 1) цветы льют слезы (тогда тут просматривается аналогия росы и слез); 2) я (автор) (на) цветы проливаю слезы.

恨別鳥驚心 Скорблю в разлуке (с близкими), птицы пугают сердце.

И в самом деле, если находиться в заброшенном и заросшем густым покровом зелени городе в период смуты, любой крик птицы способен не на шутку перепугать.

烽火連三月 Сигнальные огни (предостережение о военной угрозе, в переносном значении собственно «война») подряд три луны.

家書抵萬金 Письма из дома стоят десять тысяч золотых.

Отдал бы все, что есть, за одну лишь весточку из дома. Живы ли они? Здоровы ли?

白頭搔更短 Белую голову (Ду Фу был достаточно молод во времена описываемых событий, сединой голова покрылась из-за обрушившихся на него несчастий) расчесываю, (волосы становятся) только короче.

渾欲不勝簪 Все (волосы) хотел бы я, но не в силах (заколоть) шпилькой.

Тут речь идет о танской мужской прическе, когда волосы собирались сзади в пучок.

Существуют десятки вариантов художественного перевода этого стихотворения, мало кого оставлявшего равнодушным. Воспользовавшись случаем, предложу и свой вариант:

Государство разрушено, есть лишь реки и горы,
Весною столичный град под зеленью погребен,
Слезы я лью, на цветы обращая взоры,
Сердце пугает и птицы далекий стон.
Третью луну полыхают костров сигналы,
Письма из дома тысячи стоят монет,
Чешешь седины, они лишь короче стали,
Шпилькой бы заколол их, да сил уж нет.

Напоследок расскажу о своих научных изысканиях. Уже долгие годы я понемногу перевожу с древнекитайского языка путевой дневник японского монаха Эннина. Он посетил танский Китай почти столетием позже мятежа Ань Лушаня, в середине IX века, когда государство уже в значительной мере восстановилось после тех лихих событий. Тем не менее путь Эннина тоже был непрост: так, ему на долю выпало попасть в танскую столицу в период гонений на буддизм. Он объехал множество мест, общался с большим количеством людей и передал нам огромное количество ценнейшей информации. Дневник написан на очень хорошем древнекитайском языке, читается достаточно легко, но требует большого количества комментариев буквально в каждой записи. В этом году я открыла проект для японистов и китаистов старших курсов Вышки для совместного чтения памятника, составления комментариев и подготовки текста к печати. Сейчас идет работа над окончанием второго свитка из четырех. Уже переведенный текст можно прочитать в сборниках трудов ИКВИА.

23 ноября, 2022 г.