«Мне всегда очень радостно, если получается взглянуть на классические темы с нетривиальной точки зрения»

О том, почему молодые люди выбирают академическую карьеру, какие видят ей альтернативы, кто и что подталкивает к этому выбору, какую роль играет научный руководитель, рассказывает Мария Семенова, старший научный сотрудник Международной лаборатории институционального анализа экономических реформ.

Моя профессиональная жизнь связана с изучением рынков банковских услуг и их регулирования, я закончила соответствующую специализацию в магистратуре НИУ ВШЭ, поэтому выбор академической карьеры со стороны казался достаточно необычным: большинство моих бывших однокурсников работают в финансовом секторе. Но еще на 3 курсе я стала стажером в исследовательской группе, организованной Ярославом Кузьминовым и Марией Юдкевич, да так и осталась, росла вместе с группой, которая сначала стала научно-учебной лабораторией, а сейчас и вовсе является международной лабораторией в составе исследовательского института (Международная лаборатория институционального анализа экономических реформ в составе в составе Института институциональных исследований).

В академии я осталась, потому что довольно быстро поняла, что такая карьера дает очень много свободы и гибкости. Вы можете заниматься той тематикой, которая вам действительно интересна и видеть, что результат вашей работы признается и академическим сообществом, и регулятором. Вы можете заниматься этой работой в офисе, дома, в парке, в декрете (но это неточно), ночью, если вы «сова», в джинсах (даже если вы в офисе) или пижаме (если сегодня вы работаете из дома) и т.п. Ваша работа – это, помимо всего прочего,  творчество, а для очень многих людей это важно: как Микеланджело просто отсекал от глыбы мрамора все лишнее, видя финальный результат, мы в бесконечных массивах данных видим любопытнейшие взаимосвязи и эффекты; осталось лишь использовать наши инструменты, эконометрические. И, конечно, до пандемии такая работа давала возможность много путешествовать, представляя свои результаты на различных конференциях, и встречаться с самыми разными интересными людьми, занимающимися близкой тематикой. Кроме того, мне нравится работать со студентами, делиться с ними опытом и быть полезной в их собственных исследованиях. Особенно приятно, когда (изредка, конечно), из них вырастают соратники и соавторы.

Что касается альтернатив, то да, разумеется, можно было уйти «в бизнес», да и сейчас можно. Жалеть, по крайней мере, в моей тематике, приходится, пожалуй, из-за финансовой составляющей. Но пока на другой чаше весов лежит необходимость быть в офисе с 9 до 18 (а то и beyond), выполняя порой однотипные задания или, например, день и ночь следить за движением котировок. Эта чаша перевешивает, и я отдаю предпочтение академии.

Интересная история связана с тем, как я пришла к институциональному анализу и банковской деятельности. Перед 4 курсом бакалавриата я выбирала специализацию. Хотелось чего-то прикладного, связанного с финансами. Выбирала между корпоративными финансами, страхованием, фондовыми рынками и банковским делом. Пришла за советом к папе, и он, как сотрудник банка, посоветовал последнее. В это время в исследовательской группе Ярослава Кузьминова мы занимались изучением экономических стимулов при создании ПО открытого кода, и в какой-то момент я поняла, что идеи, которые работают на этом рынке, легко перекладываются на работу кредитных бюро и кредитных регистров, которые занимаются сбором и хранением данных о заемщиках банков. Так появилась идея моей выпускная работа в бакалавриате, в которой я моделирую поведение банков в условиях обязательного членства в системе кредитных бюро (а именно таковы правила информационного посредничества на кредитных рынках в России) и которая через несколько лет доросла до публикации в журнале Comparative Economic Studies. С этого все началось. А дальше я, будучи студенткой банковской специализации и в магистратуре, узнавала больше, собственно, о банках, а на работе применяла эти знания, обнаруживая все новые и новые исследовательские задачки, которые предлагают нам этот рынок и его регулирование. Надо сказать, что здесь, решая одну задачку, непременно находишь следующую — или из литературы, или общаясь с людьми на конференциях, куда приезжаешь с презентацией, или изучая регулятивные инициативы, которые нужно отслеживать. Изучая роль информации о заемщиках, я обратила внимание на то, что информация о рисках, теперь уже банковских, чрезвычайно ценна и для вкладчиков. Этот вопрос очень важен при изучении банковских паник. Оказавшись на своей первой взрослой конференции в Университете Гента, ещё будучи студенткой магистратуры, (тогда, честно говоря, я забыла упомянуть в тексте работы, что учусь в магистратуре, просто указала, что я из НИУ ВШЭ – и работу приняли), я познакомилась с Куном Схоорсом и Алексеем Карасем, едва ли не самыми известными специалистами по этой теме. Так начал развиваться мой многолетний интерес к тематике рыночной дисциплины – вопросов чувствительности различных кредиторов банков к изменениям их рисковости.

Из тех людей, кто повлиял на меня как на учёного я отмечу, прежде всего, Марию Юдкевич и Елену Подколзину, основателей и бессменных руководителей МНУЛ ИАЭР. Они ввели меня в мир академии. Наблюдая за их работой, я понимала, как в Вышке (и не только) делают исследования и как исследователи сочетают эту работу с преподаванием и административными обязанностями. Изначально я смотрела на них снизу вверх, теперь, после многих лет совместной работы, у нас, смею надеяться, уже партнерские отношения. Обязательно отмечу профессора Куна Схоорса (ИНИИ и Университет Гента), его исследования и сам стиль работы были для меня примером. Сейчас профессор Схоорс среди моих соавторов, чем я очень горжусь. Вообще надо сказать, что в моем филде есть несколько исследователей, качеством работы и рабочим энтузиазмом которых я восхищаюсь и стремлюсь им подражать: например, профессора Стивен Онгена, Ханс Дегриз, Шавьер Фреишас. Мне импонирует в них сочетание высочайшего профессионализма с человеческой простотой и открытостью. Я в прямом смысле училась у них — слушала их лекции, перечитывала их статьи. Однажды на лекции в Barcelona Graduate School of Economics профессор Дегриз, рассказывая о кредитных бюро, процитировал и мою работу, упомянув, что автор сейчас в аудитории. Это было очень приятно. Сейчас коллеги с удовольствием принимают участие в научных мероприятиях, которые мы организуем.  Наконец, не могу не рассказать об очень важном качестве исследователя в современной академии – умении трезво оценивать качество собственного исследования и уметь видеть среди всего множества статей и текстов работы высокого уровня, отделяя их от публикаций «для галочки», работ, плохо сделанных технически и содержательно, текстов, где исследовательский вопрос затерялся среди эконометрических упражнений. Видеть качество исследования я учусь у Владимира Соколова (МИЭФ), обсуждая с ним интересные (и не очень) статьи, работая в оргкомитете Международного банковского воршопа ИНИИ или наблюдая за тем, как он выступает дискутантом на конференциях.  

Как и очень многие исследователи, я стараюсь работать в рамках тематического мейнстрима, хотя бы потому что он лучше публикуется, а для исследователя это очень важно. Как я говорила ранее, я много работала в тематике рыночной дисциплины и прозрачности банковского сектора, показав, как в рамках российской действительности вкладчики реагируют на риски банков – забирают вклады, требуют высоких процентных ставок, меняют структуру вложений. Например, мы показали, что эти механизмы по-разному работают для государственных, иностранных и национальных частных банков и меняются под воздействием системы страхования вкладов, что наши вкладчики могут, дисциплинируя банки, использовать не только возможность открывать вклады на разные сроки, но менять их валютную структуру, или, что, например, эти механизмы работают и на рынке межбанковских кредитов, но не всегда эффективно, а еще, что прозрачность банковского сектора, вообще говоря, не всегда эту рыночную дисциплину стимулирует. Тематика кредитных бюро также развивается: прямо сейчас мы работаем над анализом нелинейных взаимосвязей между кредитными рисками и глубиной информационного посредничества и видим, что отрицательная взаимосвязь, так нужная регуляторам, прослеживается только на развитых рынках, а на развивающихся она имеет обратную U-образную форму.

При этом мне всегда очень радостно, если получается взглянуть на классические темы с нетривиальной точки зрения, найти какой-то совсем неожиданный и значимый фактор, обнаружить какой-то эффект, про который раньше никто и не думал – я это называю «добавить экзотики». Например, у нас в распоряжении оказались данные одной из волн RLMS-HSE с информацией о 2D:4D, соотношении длин указательного и безымянного пальцев респондентов, широко известной мере пренатального тестостерона. Мы связали эту меру маскулинности с финансовыми стратегиями респондентов и показали, что эти индивидуальные особенности действительно значимы в выборе того или иного финансового продукта. Не знаю, совпадение ли, но почти сразу после пары презентаций результатов один очень крупный банк сменил рекламную концепцию, отказавшись от идеи того, что на витринах офисов все типы продуктов рекламирует один и тот же известный актер. Пример еще одного необычного «захода» в исследованиях – анализ влияния иностранного названия банка на чувствительность вкладчиков к рискам. Банки, являющиеся «дочками» иностранных финансовых компаний, могут иметь иностранное или русское название, и мы показали, что последние вкладчиками не воспринимаются как, собственно, иностранные. Это, вообще говоря, меняет подход к изучению роли структуры собственности банка на стратегии его клиентов. Любопытная история, которой мы занимаемся прямо сейчас – связь свободы СМИ и банковских паник. Традиционное видение сводится к тому, что свобода слова и свобода прессы благотворны для экономики. Но мы задумались, так ли это в ситуации кризиса, когда вкладчики, не всегда рационально, начинают массово закрывать вклады даже в надежных банках; возникает банковская паника и кризис усугубляется. Нам удалось показать на российских данных, что менее прозрачная, в силу ограничений свободы прессы, информационная среда действительно способствовала сокращению оттоков вкладов в кризис 2008 года. На межстрановых данных, кстати, мы такого эффекта не видим, зато видим, что это помогает сохранить эффективность набегов вкладчиков, снижая вероятность того, что банковская паника затронет финансово стабильные банки.

Разумеется, мне интересно что с разными банковскими рынками происходит в эпоху пандемии. Но здесь пока кипит работа: на ФЭН я руковожу студенческим проектом, где ребята как раз изучают эти вопросы, а в ИНИИ мы затеяли посмотреть на то, как распространение COVID-19 повлияло на поведение вкладчиков в российских регионах, а еще, кажется, придумали, как оценить влияние пандемии на стимулы фирм получать больше кредитов в рамках кредитных линий. Но это пока work in progress, а результатами мы обязательно поделимся.

 

10 февраля, 2022 г.