«Строить духовное взаимопонимание России и Европы» – Новости – Окна роста – Национальный исследовательский университет «Высшая школа экономики»

Заведующий Международной лабораторией исследований русско-европейского интеллектуального диалога (МЛРИД)

О высокой ценности русской мысли на Западе, культурном явлении «русских европейцев», «двудомности» среди философов и писателей и изучении русской эмиграции в Сербии рассказывает заведующий лабораторией исследований русско-европейского интеллектуального диалога профессор факультета гуманитарных наук Владимир Кантор.

Владимир Карлович, как создавалась лаборатория?

Я читал несколько курсов, один из которых был посвящен русской философии, которую я старался давать в контексте европейской. Слушали меня неплохо, один из курсов даже сделал по окончании учебного года альбом, посвященный нашей совместной работе. Но прагматика жизни понималась и понимается молодежью очень прямолинейно. Все, за редким исключением, шли дальше заниматься европейской философией. Я говорил студентам, что мы Западу интересны не перепевом их идей, а прежде всего нашими духовными и умственными открытиями, которые, разумеется, делаются в европейской парадигме. Дело в том, как говорила Екатерина Великая, что «Россия есть европейская держава». Но со своими особенностями и чудовищными трудностями исторического развития. Проблема была в том, чтобы удержать студентов в пространстве русско-европейского диалога. Вдруг в 2017 году руководство университета объявило конкурс на создание международных лабораторий. С идеей русско-европейского диалога я носился давно, на эту тему и была подана заявка. В сегодняшнем мировом контексте, как ясно, интеллектуальный диалог между Западом и Россией просто необходим.

Лаборатория ставит своей целью изучение взаимосвязей русской и западной философии, интеллектуальной мысли. Почему интеллектуальное сообщество все еще не пришло к консенсусу по поводу значимости влияния русской культуры на европейскую, чего не скажешь об обратном процессе? Какую роль во влиянии русской интеллектуальной мысли сыграли так называемые «русские европейцы»?

Это все же не так. Как говорил Пушкин, «мы гибнем от неуважения себя». А уважать есть за что. И Запад весьма высоко ценит русскую мысль. Достоевский, Толстой, Чехов, Булгаков – это вклад России в сокровищницу европейской культуры. Великий Альбер Камю вырос на интуициях и идеях Достоевского, лучшая инсценировка «Бесов» была сделана Камю. Только мы сами сравниваем не по тому основанию. Нельзя сравнивать рыжих и толстяков. Русская мысль, в отличие, скажем, от германской, развивалась не в понятийной, а в художественной форме. Конечно, у немцев были Гёте и Шиллер – поэты и мыслители грандиозного масштаба. Но у них была школа античной мысли (Платон, Аристотель, Цицерон), средневекового схоластического философствования (Августин, Фома Аквинский). Россия эти духовные открытия усвоила много позже. Скажу сразу, что русская мысль началась с литературы, непосредственного чувственного осознавания мира. Русская литература и есть русская философия, как писал Лев Шестов, русский философ ХХ века, изгнанный Лениным с другими свободно мыслящими из страны (так называемый «философский пароход»). И уже на плечах литературы рождается великая русская философия, по-прежнему сознающая свою генетическую связь с литературой.

Выражение «русский европеец» возникло в пушкинское время, ожил термин во второй половине того же века. В XX веке он получил большое распространение. Русскими европейцами называли себя философы Владимир Соловьев, Федотов, Степун, Вейдле, Струве, Франк и т.д. Сами они относили к этому же типу русских писателей, начиная с Пушкина и Тургенева, разумеется, Чехова и Бунина. Собственно, Пушкин так именовал себя. Надо понимать, что прилагательное по наполнению равно существительному. Пятнадцать лет назад я написал довольно-таки большую книгу под названием «Русский европеец как явление культуры (философско-исторический анализ)». Позиция русского европейца дает ему право любить и Россию, и Европу, не изменяя себе, но и критически (не враждебно) относиться как к Европе, так и к России. Очень важно студентам знать и понимать, что во время нацистского кошмара в Европе именно русские европейцы, дети изгнанных большевиками людей, были в первых рядах Сопротивления, погибая за европейскую свободу. Вот это духовное взаимопонимание России и Европы пытается строить наша лаборатория. У нас очень много в Европе не просто коллег, но, смею сказать, друзей: в Германии, Италии, Франции, Англии.

Продолжается ли сегодня противостояние между славянофилами и западниками в философской науке?

Это противостояние не сегодня и даже не в девятнадцатом веке возникло. Некоторые исследователи датируют эту конфронтацию по меньшей мере с никонианских реформ. А еще раньше – Иосиф Волоцкий («иосифляне») и Нил Сорский («заволжские старцы»). Это был постоянно тлеющий пожар. Реформы Петра I и правление Екатерины II, безусловно, повернули общество в сторону европеизма. С Николая I начинается поворот к православию, самодержавию и народности. Трудность этого поворота была в том, что Россия была империей, а потому национализм был чреват ее распадом. Любопытно, что и славянофилы, и западники вырастали на немецкой философии, просто трактуя ее по-разному. В конце концов вроде бы победила западная идеология – марксизм, но в перверсной форме почвенного ленинизма. Потом, разумеется, и в советской философии тоже шли столкновения по той же линии разлома. Хотя это столкновение осложнялось жизнью в марксистско-ленинской парадигме. Но, очевидно, Мамардашвили, Мотрошилова, Гайденко – инакомыслы-западники. Правоверные ленинцы выполняли роль славянофилов. И в литературе был тот же конфликт. Напомню: Аксенов, Вознесенский, Евтушенко считались западниками, а Белов, Распутин, Рубцов – славянофилами.

Летом 2019 года на базе Белградского университета вы организовали для студентов масштабную Летнюю школу «Русская эмиграция в Сербии». Чем привлекла студентов данная тематика и какие впечатления оставило у них мероприятие? Как еще студенты принимают участие в жизни лаборатории?

Поездка в Сербию оказалась очень удачной и чрезвычайно полезной для молодых людей. Сразу определю временные рамки: 25–31 августа. Добавлю, что жара стояла серьезная: 36–37 градусов каждый день. Все знали о том, что после победы большевиков значительная часть образованных и самостоятельных людей покинула страну. В эмиграции возникла вторая – и в тот момент свободная – русская мысль.

Идея школы возникла у меня из разговора с профессором МГУ Алексеем Павловичем Козыревым. Мы говорили о том, что нынешняя студенческая молодежь теряет свое самостоянье (говоря словом Пушкина), теряет веру в силу русского ума, забывает и не хочет знать великих русских философов, которых изучают европейцы, не видит актуальности наработок таких мыслителей, как С. Франк, Г. Шпет, С. Булгаков, не говорю уж о почти потерянных нами именах людей, изгнанных из России, чей интеллектуальный багаж был использован Западом. Это и изобретатели (Игорь Сикорский), и родоначальники современной социологии (Питирим Сорокин), и не изгнанный, но долго отрицавшийся русский Данте Достоевский, перевернувший и усложнивший европейскую мысль. Мы словно стесняемся уровня своих гениев.

Рассказы русских профессоров на учебных лекциях часто не доходят до ума и сердца студентов, привыкших к тому, что сделанное на Западе априорно лучше. Задача наша была ввести для студентов русскую культуру в иной контекст, в ситуацию «находимости – вненаходимости», ситуацию, дающую бинокулярное зрение. Сербия для этой цели подходила как никакая другая культура. Страна с трагической судьбой, а потому способная понять и русскую трагедию. После Гражданской войны (1918–1920) ни одна страна не приняла столько изгнанников из России, как маленькая небогатая Сербия.

Вот там мы и решили провести Летнюю школу методом погружения студентов в материал, назвав школу «Русская эмиграция в Сербии. Портреты и судьбы». Осенью 2018 года в Белграде с докладами выступали М.С. Киселева и я. Там и состоялся мой предварительный разговор с белградским профессором Ириной Антанасиевич, которая как раз занимается проблемами и героями русской эмиграции. А фигуры там были весьма значительные: П.Б. Струве, В.В. Зеньковский, Е.В. Аничков, Е.В. Спекторский, Н.О. Лосский, Д.С. Мережковский, генерал П.Н. Врангель, митрополит Антоний Храповицкий, первый по времени председатель Архиерейского синода Русской православной церкви заграницей, и т.д.

В Белграде, как я уже написал, стояла жара. Несмотря на это студенты и стажеры увлеченно делали доклады, посвященные русским мыслителям, обосновавшимся в Белграде и других сербских городах. Были потрясающие экскурсии по городу, включая русский Некрополь с захоронениями русских воинов, в том числе генерала Врангеля. Участников Летней школы приняла королева Катарина, которая также согласилась сфотографироваться с молодыми учеными.

В довоенной Сербии (Югославии) проходило много культурных мероприятий с участием русских эмигрантов. Скажем, весной 1930 года в Белграде прошла большая выставка русского искусства, явившаяся событием в культурной жизни столицы. Было выставлено свыше 400 работ живописцев и скульпторов. Наряду с работами И. Репина, А. Бенуа, И. Билибина, Н. Гончаровой, Б. Григорьева, М. Добужинского, К. Коровина, М. Ларионова, Н. Рериха, К. Сомова, были представлены произведения 38 русских художников, проживавших в Югославии. В Белграде состоялись персональные выставки Ф. Малявина и Н. Богданова-Бельского. Югославию посещали Анна Павлова, Тамара Карсавина, Федор Шаляпин, Сергей Прокофьев, Иван Бунин, Борис Зайцев, Аркадий Аверченко, Николай Бердяев, Игорь Сикорский. На Балканы шли письма от Вячеслава Иванова, Владислава Ходасевича, Николая Евреинова...

Развивается ли лаборатория по направлению к некоторой цели? Какие планы вы ставите перед собой на ближайшее будущее?

Хочу обратить внимание на то, что лаборатория прямым образом участвует в образовательном процессе, ибо стажерский состав пополняется прежде всего за счет студентов, которые слушают мой курс. Из них набирают магистрантов, которые по окончании становятся аспирантами школы философии и продолжают работать в лаборатории. За последние два года успешно защитили кандидатские диссертации два моих аспиранта.

Основная идея основания и развития лаборатории, которая существует уже четвертый год, – расширение русско-европейского диалога, что в настоящих условиях совсем нелегкое дело. Сокращение курсов по русской философии в контексте интеллектуальных связей с Западом – не есть разумное развитие образовательных задач в нашем университете. Западная славистика решает свои задачи в исследовании российской культуры и ментальности. У русской культуры есть свой интерес, и он требует сохранения самостоятельных решений в этой области. Немалая их часть связана с введением в оборот нового научного материала, требующего усидчивой архивной работы. Эта работа нуждается в подготовке молодых кадров, для чего курсы русской философии необходимо расширять, а не сокращать. Однако их сокращение из года в год становится фактом в планировании учебного процесса. В лаборатории этот пробел возможно восполнить. По данному направлению ведутся постоянные исследования не только моими усилиями, но и усилиями коллег: Т. Оболевич, А. Цыганкова, И. Щедриной, которые проводят семинары, делясь опытом архивиста. Кроме этого важного направления, образовательная составляющая в лаборатории включает широкие лекционные курсы, читающиеся западными партнерами. Участие в международных конференциях (уже упомянутая Летняя школа в Сербии) прививает нашим стажерам опыт интеллектуального общения, который они реализуют, обучаясь в школе философии.

В 2020 мы планировали провести Летнюю школу в Дрездене, в Германии. Но пандемия нашим планам помешала. Однако, как пел Высоцкий, еще не вечер. С Дрезденом в этом году мы проводим большой русско-немецкий форум, где большая панель отведена молодежи, как нашим стажерам, так и студентам. Один из научных руководителей нашей лаборатории – дрезденский профессор Хольгер Куссе. Так что дрезденский контакт остается в силе. Второй научный руководитель тоже германский профессор Леонид Люкс – из Баварии, который помогает нашим стажерам в их работе.

6 октября, 2021 г.