«Cоздание текста – почти никогда не записывание ответа, а размышление путем письма» – Новости – Окна роста – Национальный исследовательский университет «Высшая школа экономики»

Создание больших текстов, книг – один из древних и важнейших результатов работы философов и ученых со времен библиотек ассирийской Ниневии и египетской Александрии до наших дней. Максим Кронгауз, заведующий научно-учебной лабораторией лингвистической конфликтологии и современных коммуникативных практик, о работе с соавторами и книгах, которые никогда не будут написаны.

— Почему в какой-то момент у учёного возникает желание написать книгу? Почему это желание появилось у Вас?

Думаю, что в основе лежит банальность. Книга – это солидно, солидный ученый должен написать книгу. У меня это желание, впрочем, вообще не связано с наукой. Я лет в 5-6 напечатал и с помощью бабушки сшил книгу. Это был детективный роман страницы на 4 под зловещим названием «Что означают следы». Так сформировалась определенная жизненная стратегия, которую я продолжаю и в науке.

— Академическая книга как правило содержит в себе один или несколько важных вопросов. Хотелось бы понять, что за чем следует: сначала становятся понятны ответы на эти вопросы, и остаётся техническая работа по оформлению ответов в текст книги или же ответы (а может и некоторые вопросы) рождаются только в процессе написания книги?

Книги пишутся очень по-разному: и так, и этак, и вообще не так. Иногда монография складывается из статей, то есть и вопросы задавались раньше, и ответы появились давно. А, скажем, коллективная работа над словарем это что-то совсем другое. Но самое интересное, когда в процессе работы над книгой ее идея меняется, превращается во что-то новое, неожиданное для автора или авторского коллектива.

И это вопрос не про книгу, а про текст вообще. Для меня создание текста – почти никогда не записывание ответа, а размышление путем письма, письмо как будто бы запускает процесс мышления. Это, впрочем, не означает, что у меня не может быть заранее готового ответа. Научное исследование, как и стихи, иногда рождается из такого сора. Однажды я задумался о том, почему во времена моей молодости слово двушка означало «две копейки», а трёшка – три рубля. Когда сам себе объяснил, понял, что надо писать статью, и уже в процессе написания дособрал материал, сформулировал новые вопросы и многое додумал.

— Вы могли бы выделить одну из своих книг, которая занимает совершенно особое место?

Я могу выделить одну из своих книг, и другую, и третью, то есть каждая из моих книг занимает для меня особое место. Эта самая первая и, наверное, самая строгая (правда, писалась мучительно и нервно). Эта самая знаменитая (правда, сложена из статей). Эта самая-самая книга, потому что писалась за один присест как единый цельный текст (правда, «присест» растянулся на год). Этот словарь люблю не только как текст, но и как воспоминание о пяти соавторах, с которыми мы дружили и прекрасно дополняли друг друга. А вот у этой книги 13 авторов, и я с ними не справился и до сих пор не люблю вспоминать процедуру извлечения текстов из ускользающих соавторов, а книга все равно получилась хорошей (правда, с диким ляпом, допущенным самым именитым автором). Ну и так далее. Обобщать вообще не хочется, особенно свою жизнь. Например, обстоятельства работы тоже были очень разные. Несколько книг я написал за границей, находясь там как исследователь или приглашенный профессор, то есть в очень комфортных условиях, а одну, напротив, в Москве в диком стрессе без отрыва от преподавания.

— Вы написали много книг, которые посвящены лингвистике и русскому языку. К каким неожиданным выводам Вы приходили при работе над этими книгами?

Мне кажется, что нетривиальных выводов в моих книгах много, я бы даже усилил эту мысль таким образом: у меня нет книг, в которых не было бы нетривиальных выводов. Но все это авторское хвастовство Владимир Набоков рекомендовал заменять смайликом-улыбкой, тогда еще, кстати, не существовавшем: :-)

И вообще меня гораздо больше беспокоят не те книги, которые я написал (к счастью, у них у всех вполне благополучная судьба), а те, которые я никогда не напишу. Идей у меня довольно много, но довести до книжного состояния удастся хорошо, если одну-две, ну три. А об остальных, которые никогда не будут написаны, мне хочется рассказывать и рассказывать.

14 декабря, 2022 г.