Интервью с Феликсом Ажимовым

О влиянии китайского языка на траекторию гуманитария, отношениях с книгами, философском становлении и о том, что значит быть деканом, рассказывает Феликс Ажимов, декан факультета гуманитарных наук НИУ ВШЭ.

Ажимов Феликс Евгеньевич

декан ФГН, профессор Школы философии и культурологии

– Вы окончили школу с углубленным изучением китайского языка, занимались китайской философией. Как вы пришли к китайскому языку? С чего началась ваша история его изучения? Как китайский язык влияет на гуманитария/философа (на постановку и описание научных проблем, стиль изложения, ритм работы)?

– Видите ли, так сложилось, что родители меня отдали во Владивостоке в среднюю школу №9. Это одно из старейших и известных образовательных учреждений на Дальнем Востоке. Она образована, если я не ошибаюсь, в 1903 году и за более чем столетний период своего существования накопила много разных традиций. В ней преподавали китайский язык с первого класса, а в старших классах добавлялись отдельные предметы по культуре и географии Китая. Так что я не могу сказать, что пришел к китайскому языку сознательно. Почему определили именно в эту школу? Она считалась очень престижной. Чтобы в нее попасть, необходимо было пройти даже некоторые вступительные испытания (это 80-е годы прошлого века), да и близость Владивостока к Китаю тоже, наверное, была значимым фактором.

После окончания школы мне казалось, что я не могу узнать о Китае и о китайском языке больше, чем уже узнал за десять лет в школе (что было, конечно же, большим заблуждением), и я решил поступать не на востоковедение, а на философию. Я специально не занимался китайской философией, но занимался проблемами методологии истории философии. В рамках президентского гранта несколько лет назад я со своим научным коллективом исследовал тему разных историко-философских моделей, и в этом контексте, конечно, приходилось проводить определенные параллели между китайской и европейской философскими традициями. И в этом смысле, конечно, знание китайского языка является определяющим. Как вы знаете, есть европоцентристский подход (сегодня уже не очень популярный), когда мы смотрим на многие социальные, исторические, ментальные феномены с позиций нашей языковой, европейской категориальной сетки. Но есть и другая крайность, назовем ее востокоцентризмом. Сторонники последнего с высоты своего языкового и страноведческого опыта заявляют, что восточную ментальность и культуру невозможно европейцу, русскому понять до конца. Тут я смело выскажу ряд возражений. Во-первых, нет никакой единой восточной ментальности. Восток очень и очень разный. Во-вторых, противопоставить Восток (восточную философию) и Запад (европейскую философию) можно очень условно. На Западе есть логика разума, а на Востоке – нумерология и Дао. Как эти категории можно противопоставлять? Означает ли наличие нумерологии отсутствие логики? Конечно же нет. И в индийской, и в китайской философии есть свои учения о силлогизме, например. В-третьих, сложности в познании восточных культур заключаются в сложности языка. Следовательно, главный ключ к пониманию иного для нас – это иной язык. Так что если ответить на ваш вопрос, как влияет китайский язык на философа, то скажу, что восточный язык делает не только философа, но и гуманитария богаче, богаче в части инструментария. В настоящее время знать в качестве иностранного только один из европейских языков – значит сильно ограничивать себя в научных, коммуникационных и культурных возможностях.

– Какие события и обстоятельства помогли вам сформироваться как профессиональному философу?

– Моим любимым предметом в школе была литература. Причем литература меня интересовала в контексте именно философских смыслов. После прочтения каждого произведения нужно было писать сочинение, в котором обязательно необходимо было так или иначе ответить на вопрос, что хотел сказать автор. Причем парадокс заключается в том, что автор ведь не говорит напрямую то, что он хочет сказать, то, о чем нужно написать в сочинении. А мы пишем за него. Почему это возможно? Почему мы продолжаем в сочинении мысли автора, развиваем, структурируем их? Потому что есть общая смысловая вселенная автора и читателя. И эта широта литературы меня просто завораживала, я не мог представить себе ничего большего, чем литературное произведение. Но потом я обратил внимание, что так или иначе все выводы сочинений по литературе упираются в ультимативные философские вопросы. Я пошел в философию, чтобы получить ответы на вопросы, на которые не дает ответа литература.

– Гуманитарии – люди книжные. Расскажите, пожалуйста, о вашей любимой художественной книге. Какая история с ней связана? Как вы о ней узнали? Почему она является вашей любимой? Актуальна ли она?

– Для меня это вопрос провокационный. Никогда не мог себя ограничить «любимой» книгой. И с каждой книгой, с разными даже изданиями одной и той же книги связаны особенные личные истории. Тут как с любимым блюдом: разве оно может быть исключительно одно? Причем я добавлю, что гуманитарии – люди не только книжные, но и вообще погруженные в искусство. Может быть любимой одна книга, а любимый спектакль может быть поставлен по другой книге, любимый фильм снят по третьей.

Все книги я делил на два вида. Одни произведения после прочтения опустошали, ставили жирную точку в сюжете и в смыслах. Другой тип произведений заставлял меня думать, как могла бы продолжиться та или иная история, возможны ли альтернативные варианты развития сюжета внутри книги. После прочтения таких книг я долгое время продолжал фантазировать и размышлять, ставить себя на место автора и главных героев.

И лишь по прошествии определенного времени я стал ставить вопрос по поводу прочитанного не в плане соавторства и фантазии, а в плане сюжетных детерминант. Почему автор делает именно так? Это его произвол? Мог ли он выстроить канву другим образом? Подчинен ли он каким-то правилам и законам? Знает ли автор, что он принадлежит к определенному направлению в литературе? Это тот же самый вопрос, что и вопрос «А знал ли Карл Маркс, что он был марксистом?».

В этом смысле все книги, все художественные произведения очень актуальны. Только с одной оговоркой: когда их читают.

– Вот уже полгода, как вы декан факультета гуманитарных наук Вышки. Что для вас значит быть деканом? В прошлом году вы были лауреатом национальной премии «Декан года». Можете рассказать о том, что вас больше всего удивило на этой позиции в НИУ ВШЭ?

– 11 лет я возглавлял уникальный «факультет» – Школу искусств и гуманитарных наук Дальневосточного федерального университета, которую создавал вместе с командой коллег путем объединения разных структурных подразделений из четырех разных университетов. Уникальность этой школы в том, что нам удалось достичь необходимой синергии, а не механически сложиться в искусственное целое.

Конечно, Вышка – это в высшей степени уникальное явление в нашем образовательном пространстве. И для любого серьезного и ответственного исследователя стать причастным к организации вышкинского ландшафта – это прежде всего вызов.

Что значит быть деканом? Это сложный, на самом деле, вопрос. На любом факультете есть много процессов разного уровня, есть взаимоотношения между отдельными исследователями и группами ученых, есть взаимодействия между процессами. Эти взаимодействия и процессы складываются всегда естественно, потому что науку нельзя делать по приказу. Наука – это в первую очередь творчество, а во вторую – научная дисциплина и культура. У декана всегда есть соблазн: либо начинать перестраивать естественные процессы и традиции, оправдывая это помощью исследователям, повышая эффективность их работы, либо вообще ничего не корректировать, а поддерживать творческую атмосферу в формате конфедерации ученых и кафедр. Это такой своего рода софизм. В одном случае тебя поддержит начальство и не поддержит коллектив. В другом случае тебя поддержит коллектив и не поддержит начальство. То есть в любом случае тебя и поддержат, и не поддержат. Искусство декана – не впадать в эту софистическую ситуацию. Нужно понимать, что изменения, которые планируются и внедряются, не только призваны улучшить условия работы сотрудников и условия обучения студентов факультета, но и тем самым системно продвигают факультет вперед в очень жесткой конкурентной среде.

Полгода – это очень и очень маленький срок с точки зрения университетского понимания времени. Это в политике и бизнесе можно говорить о первых ста днях и т.д. В образовании, во-первых, присутствует всем известная цикличность, а во-вторых, результаты, качество продукта измеряются не только и не столько в момент потребления (ведь это не банальная услуга), а по прошествии определенного времени. Однако своими впечатлениями я уже могу поделиться. В первую очередь необходимо подчеркнуть высочайший исследовательский уровень сотрудников факультета. Такой концентрации может позавидовать любой вуз, не только российский. Я говорю о коллегах в первую очередь, потому что пришел работать летом, во время летних каникул, когда студентов на факультете уже не было. Но о студентах тоже сказать необходимо. На факультете гуманитарных наук не просто самые сильные студенты страны. В Вышке в принципе, мы знаем, очень сильные студенты. На нашем факультете очень мотивированные студенты, которые ценят гуманитарное образование вне всякой конъюнктуры. Такое сочетание делает факультет очень уютным, честным и уникальным местом в университете.

– Многие старшеклассники сейчас выбирают свои будущие факультеты. Вы бы посоветовали сегодняшним школьникам поступать на разные программы ФГН? Если да, то расскажите, пожалуйста, чем гуманитарное образование сегодня может оказаться привлекательным для них.

– Традиционно в нашей стране есть много моноспециальных классических факультетов. Комплексных гуманитарных факультетов, где готовят студентов в междисциплинарном пространстве, тоже теперь достаточно, но очевидно, что факультет гуманитарных наук Высшей школы экономики – самый сильный и престижный из них. Это подтверждается нашими позициями в международных и национальных рейтингах, а также конкурсной ситуацией во время приема абитуриентов.

Выбирать однозначно профессию сейчас, за 4–5 лет до того, как планировать работу и трудоустройство, – это крайне неосторожный шаг. Социальная и экономическая сферы очень динамично меняются, а с ними и рынок труда с постоянно появляющимися и исчезающими профессиями. Как выиграть в этой среде? Ответ один: иметь классическое, фундаментальное и вместе с тем гибкое образование, которое позволяет свободно конвертироваться в абсолютно разные сферы. Именно такое образование получают студенты нашего факультета. Вы получаете уникальную базу знаний и компетенций, вы сами выстраиваете часть своей образовательной траектории, вы обязательно в ходе обучения получаете дополнительную квалификацию (minor). И в конце концов, получая удовольствие и занимаясь своим любимым делом – историей, литературой, лингвистикой, философией, археологией, древностью, вы получаете диплом Вышки и огромные перспективы и свободу на рынке труда.

23 ноября, 2022 г.