Эрнест Хемингуэй и Лев Толстой, Антуан де Сент-Экзюпери и Герман Гессе

Художественная книга

Мария Шашкина, в 2022 году доцент кафедры банковского дела факультета экономики нижегородского кампуса НИУ ВШЭ

Неожиданно сложно оказалось серьезно ответить на простой вопрос, чем-то напоминающий дополнительную банковскую идентификацию («Выберите из списка и укажите любимого актера/фильм/книгу/домашнее животное, etс.»). Как? Всего одну? Мне очень повезло с родителями: папа всю жизнь собирает книги, я росла в доме с прекрасной библиотекой, и у нас в семье не было возрастных ограничений – я читала много и хаотично. Мне всегда нравилась американская литература, поэтому моим первым порывом было назвать «Фиесту» (1926) Эрнеста Хемингуэя, в юности я зачитывалась его произведениями, и его собрание сочинений пережило со мной множество переездов за последние 30 лет. Уверенно могу порекомендовать эту книгу молодым людям, она очень атмосферная, как старый черно-белый фильм о людях и отношениях в мире, где закончилась Первая мировая и еще не началась вторая. Ты окунаешься в их мир поездок на испанскую корриду, встреч в испанских и парижских кафе, незабываемой рыбалки, неразделенных чувств и какой-то общей вневременной неустроенности.

После некоторых размышлений я поняла, что, написав об одном произведении, не могу не упомянуть еще несколько, на мой взгляд таких же равновеликих. Это тот минимальный набор книг, который всегда со мной. «Завтрак у Тиффани» (1958) Трумена Капоте, думаю, лучший роман XX века об одиночестве, Джерома Д. Селинджера – горячо любимую мною повесть «Выше стропила, плотники» (1955) и все девять рассказов, а также «Шум и ярость» (1929) Уильяма Фолкнера. Перечислив любимые книги, игравшие и играющие важную роль в моей жизни, мотивировавшие меня взяться за изучение английского языка (очень хотелось прочитать их на языке оригинала), я обнаружила, что не ответила на вопрос о той, единственной.

Неожиданно для самой себя поняла, что книга, которую я перечитываю всю жизнь и всегда нахожу что-то новое, – это «Война и мир» (1865) Льва Толстого. Наверное, как многие представительницы прекрасного пола, первый раз читая книгу, я безжалостно пролистывала сцены войны, отслеживая судьбы главных героев. Потом, в рамках школьной программы, я прочитала ранее пропущенную часть романа с батальными сценами: Шенграбенским, Аустерлицким и Бородинским сражениями. Став старше, прочитала всю книгу целиком, поражаясь эпичности произведения, его масштабам. Я с удивлением обнаружила, как меняется мое отношение к главным героям, как мир для меня становится менее черно-белым, насколько интересны второстепенные герои и их характеры. Несколько лет назад, посмотрев прекрасный спектакль Петра Фоменко «Война и мир. Начало романа», в очередной раз перечитала, уже традиционно удивляясь: «Как один человек мог все это написать? Как можно показать всех персонажей такими живыми, неидеальными и настоящими?» Читая роман, осознаешь хрупкость и ненадежность мирной жизни, предчувствие и весь ужас наступившей войны, ее бессмысленность. В романе определенно ясно, что война в изображении Толстого – это «противное человеческому разуму и всей человеческой природе событие». К моему глубочайшему сожалению, книга не утратила своей актуальности, скорее наоборот.

Анна Хоменко, академический руководитель образовательной программы «Фундаментальная и прикладная лингвистика», старший преподаватель департамента прикладной лингвистики и иностранных языков факультета гуманитарных наук нижегородского кампуса НИУ ВШЭ

Писателем, который перевернул мой мир (это было, наверно, лет в 12–13), стал Эрнест Хемингуэй. Найдя у старшей сестры и прочитав в юношестве «Старик и море» (1952), я уже не могла остановиться и в достаточно юном возрасте осилила и сборники рассказов (наверно, тогда это были «Мужчины без женщин» (1927) и «В наше время» (1924)), и романы: «Прощай, оружие!» (1929), «Фиеста» (1926) и даже «По ком звонит колокол» (1940). Именно эту книгу, пожалуй, могу назвать по сей день одной из своих любимых. Любовь, борьба за идею и сила духа наряду с его же слабостью – как это может не привлекать человека в любом возрасте? Конечно, в 13 лет многое не понимаешь в этих книгах. Если «Прощай, оружие!» и «Старика» еще можно понять практически полностью, то рассказы для подросткового восприятия, пожалуй, очень сложны. А «Фиесту» я полюбила и поняла совсем уже взрослой. Но общую специфику всех произведений Хема понять можно и в 13 лет. Это вечная борьба, преодоление, но борьба светлая даже тогда, когда она нестерпимо грустная. Мне кажется, «По ком звонит колокол» – это как раз квинтэссенция хемингуэевского понимания мира: бороться надо за любовь и ради любви, за мечту и ради мечты, за мир и ради мира, и даже если это не закончится благополучно сейчас, то точно принесет плоды в будущем. Такое отношение к жизни подкупило меня тогда, на него я продолжаю ориентироваться и сейчас. Именно поэтому Хем по сей день мой любимый писатель: если становится нескончаемо тяжело, всегда можно открыть какую-то из его книг и понять, что все не напрасно. Как следствие этого утверждения, могу посоветовать книги Эрнеста Хемингуэя всем, кому сложно дается переживание сиюминутных обстоятельств и сложностей. Книги про преодоление и принятие никогда не перестанут быть на злобу дня. Главное, во время чтения смотреть чуть глубже и не пытаться повторить все вариации выпитых героями коктейлей в качестве универсального лекарства от обстоятельств.

Татьяна Уткина, доцент департамента иностранных языков факультета социально-экономических и компьютерных наук пермского кампуса НИУ ВШЭ

Вряд ли можно назвать более актуальные темы, обсуждаемые самой широкой аудиторией и взывающие ко всем возрастам, чем те, что поднимаются в сказках и научно-фантастических произведениях. Сказки всегда ассоциируются с детством, когда сначала их читают родители, а потом и сам ребенок перелистывает страницы сказочных стран и царств-королевств, вглядываясь в иллюстрации сказочных персонажей и событий. Меня особенно привлекали сказки разных народов России, в которых описывались отличные от русских традиции и поведение героев.

Позднее познакомилась со сказкой-повестью «Маленький принц» Антуана де Сент-Экзюпери (1943). Предназначение этой сказки-аллегории очень верно обозначил в предисловии к своему произведению автор: «Ведь все взрослые сначала были детьми, только мало кто из них об этом помнит». Ведь я так же, как и все дети, сначала сопереживала маленьким героям сказки, проживала все события и чувства, верила в реальность нереального. Яркие образы героев заставляли возвращаться с течением времени к этому произведению, и картинка в воображении менялась, логическая дешифровка открывала новый смысл описываемого в произведении. Конечно, хотелось проверить на себе, что это значит – быть взрослым, помнить, что была ребенком, и понимать детские книжки. Именно в этом месте включилась магия метафор, которые помогают объяснить даже ребенку простыми словами, апеллирующими к чему-то известному, очень сложные и вечные понятия мироустройства. Маленький принц ассоциирует с грибом взрослого человека, который ни разу не испытал чувства прекрасного и чувство любви, а лишь серьезно складывает цифры с утра до ночи. Дружба автором поясняется через понятие «приручить», под которым подразумевается «стать нужным друг другу» и стать для другого человека единственным в целом свете. Дружба – это когда жизнь озаряется солнцем, когда человек начинает понимать цену счастья. Но чтобы подружиться, нужно запастись терпением и соблюдать обряды. Самое главное – «ты навсегда в ответе за всех, кого приручил».

Поражает и то, насколько верно и доступно описаны проблемы коммуникации между взрослыми и детьми. По мнению автора, взрослые утрачивают силу ребенка понимать и быть разумным. Оказывается, что дети, а не взрослые лучше могут пояснять и толковать что-либо, и именно ребенок в произведении подстраивался к понятиям взрослых, чтобы выстроить диалог между ними.

Академическая книга

Мария Шашкина

На мой выбор экономики как области знаний повлиял учебник «Основы маркетинга» Филипа Котлера (1980), выпущенный в России в 1990 году. Для меня тогда это была скорее не учебная литература, а научно-популярная. При переходе от одного экономического уклада к другому, где-то между дефицитом любых товаров и талонной системой и обесцениванием сбережений, было трудно поверить, что все описываемое в учебнике реально работает. Более того, что это работает не только в какой-то параллельной вселенной, но что и в нашей стране будут разрабатываться маркетинговые стратегии, проводиться сегментация клиентов, исследоваться потребности и т.д. Тогда, в начале 1990-х годов, для меня эта книга стала увлекательной фантастикой, даже менее реалистичной, чем сегодняшние планы колонизации Марса. И хотя я стала преподавателем кафедры «Банковское дело», а не маркетологом, я изучаю особенности маркетинга в банковской сфере.

Анна Хоменко

Еще один горячо любимый мною писатель – это Герман Гессе. Его я уже, наверное, впервые прочитала в университете. И это хорошо: вряд ли его можно понять в 13 или даже в 17 лет. Германоязычная литература всегда структурирует сознание. Гессе – не исключение. Читая «Игру в бисер» (1943), книгу, которая и сформировала во мне мысль о возможности заниматься наукой, я пыталась рисовать какие-то схемы сродни структуре метатекста, являющегося основой той самой игры в бисер. Касталия прекрасна, она утопична и замечательна, в нее невозможно не влюбиться, будучи начинающим студентом-филологом. Думаю, любому хотелось бы в свои 19 лет сделать все возможное, чтобы если не создать Касталию, то хоть не допустить развития фельетонной эпохи. Это такая научная романтика. Но я, кстати, так и живу с этой романтической мыслью всю жизнь. Стараюсь разрабатывать методики, которые дают все-таки валидные практические результаты, а не просто являются продуктами науки ради науки. Надеюсь, иногда получается. «Игра в бисер» считается венцом творчества Гессе. Это, безусловно, так в части формы, в части того, как написана книга, как разработаны некоторые мотивы. Но я бы точно не рекомендовала начинать читать Гессе с этой книги. Я люблю «Игру в бисер», она для меня знаковая, но даже больше я люблю, например, совсем небольшую повесть «Сиддхартха» (1922) и роман «Степной волк» (1927). Для того чтобы понять концовку и основную мысль «Игры», точно надо сначала понять Гессе на примере форм поменьше. Наука – это прекрасно, наука не ради науки, а ради жизни – еще лучше, но лучшее – это гармония, достигнутая между духовным и вещным миром. Мне кажется, если читать Гессе в последовательности «Сиддхартха», «Степной волк», «Игра в бисер», то эта мысль укоренится в сознании. Честно говоря, мне она очень симпатична.

Татьяна Уткина

В отличие от сказок, научная фантастика предсказывает появление научно-технических изобретений, даже если эти предсказания могут и не сбыться ни в ближайшем, ни даже в далеком будущем. Научная фантастика Александра Беляева тому подтверждение. Для меня познавательными всегда были фантастические произведения этого автора не только с точки зрения научно-технических идей, а с точки зрения мира ученых. Так, например, в романе «Ариэль» (1941) описаны научные подходы прошлого века. Инженер Фокс творит с огромными усилиями, вечно сомневаясь в успехе. Он не решается на лобовую атаку научной проблемы, производит многочисленные опыты-рекогносцировки. Биофизик Хайд, наоборот, уверен в себе и идет напролом.

С позиции языка произведения, опять же годы спустя после первого прочтения романа, интересным стал анализ того, как автор описывает научные явления для широкой аудитории. Одним из таких средств популяризации научных и технических идей явилась научная метафора. Ведь именно метафора помогает говорить о новом с помощью известных моделей. Например, по мнению Александра Беляева, поиск решения по созданию летающего человека нужно искать в полете мухи. Нужно создать аппарат по аналогии с аппаратом мухи, который включает мускулы груди «прямого» и «непрямого» действия и крылья, описывающие при полете восьмеркообразную фигуру. Эти особенности позволяют ей летать при сравнительно небольшой затрате сил, небольшой площади крыльев, относительно большом весе тела. В произведении сложное явление броуновского движения поясняется через метафоры, такие как «балерины-молекулы», «танцевать», а левитация ассоциируется с зависанием в воздухе.

Ценность сказок и научной фантастики возрастает, когда рассматриваешь произведение как источник языковых явлений в оригинальном тексте или тексте перевода. В этом случае возникает магия интерпретации того, что выражено словами и что изображено в виде иллюстраций и как они взаимодействуют друг с другом, образуя одно смысловое пространство. И здесь понимаешь, что вот оно, поле для исследований, которое нужно предложить своим студентам: не только понаблюдать, какими средствами передается автором смысл произведения, насладиться красотой языка, но и изучить мультимодальные метафоры, вскрыть механизм их взаимодействия, сравнить тексты оригинала и перевода.

Конечно, не только эти произведения оказали влияние на то, кем я сейчас являюсь. Но, бесспорно, они отражают мои интересы в обучении иностранному языку и научной деятельности.

12 октября, 2022 г.