«Чтобы стать учёным, нужно научиться самостоятельно проводить исследования»

Создание больших текстов, книг – один из древних и важнейших результатов работы философов и ученых со времен библиотек ассирийской Ниневии и египетской Александрии до наших дней. Заслуженный профессор Вышки, философ Алексей Руткевич размышляет о значении книг в гуманитарном знании.

Руткевич Алексей Михайлович

Профессор, научный руководитель факультета гуманитарных наук

Сегодняшний ученый пишет в соответствии с существующими в научном сообществе конвенциями, а они сравнительно недавние. Вспомним о том, что в ранней Античности прозу начали писать философы и историки, да и они нередко писали поэмы (Парменид, Эмпедокл). Сочинения древних сохранялись благодаря тому, что их переписывали, а этим занимались зачастую далекие от всякой науки люди, которых привлекала яркая литературная форма. Диалоги Платона (428–347 до н.э.) были хорошо известны и сохранены, тогда как корпус сочинений Аристотеля (384–322 до н.э.) сохранился лишь благодаря случаю. Средневековые монахи донесли до нас поэму Лукреция Кара (99–50 до н.э.), поскольку ценили прекрасную поэзию, хотя излагались в ней материалистические воззрения Демокрита (460–370 до н.э.) и Эпикура (342–270 до н.э.). Подавляющее большинство трудов античных мыслителей либо пропали целиком, либо дошли до нас в виде отрывочных цитат позднейших авторов. Самому плодовитому стоику Хрисиппу (281–205 до н.э.) приписывается около двух сотен трактатов, но ни один из них нам не известен целиком, зато до нас дошел гимн «К Зевсу» другого стоика Клеанфа (331–230 до н.э.). Хотя бы отчасти напоминающие нынешние труды ученых произведения принадлежат, пожалуй, только Аристотелю – философия постепенно обособлялась от литературы и религии. Но к философским произведениям мы по-прежнему относим «Исповедь» Августина Аврелия (354–430 н.э.), «Бхагаватгиту» и «Алмазную сутру» – ничуть не меньше, чем три «Критики» Иммануила Канта (1724–1804).

Философы позднейших эпох продолжали писать диалоги (Джордж Беркли (1685–1753), Дэвид Юм (1711–1776), Владимир Соловьев (1853–1900), Сергей Булгаков (1871–1944)), сборники афоризмов (Фридрих Ницше (1844–1900)), эссе («Опыты» хоть Мишеля де Монтеня (1533–1592), хоть Джона Локка (1632–1704)), рассуждения и размышления, а к ним добавились в последний век еще и «философские романы». Ныне мы вряд ли найдем философов, излагающих свои воззрения в виде поэмы или, скажем, средневековой «Суммы», зато прибавились новые способы донесения своих взглядов по тому или иному поводу. Чем выложенный на YouTube курс лекций хуже книги? Философия никогда не была science в современном смысле слова, она и больше, и меньше, чем наука. Строгая доказательность и стремление к истине роднят ее с наукой, но вопросы она ставит иные, начиная с со следующего: «Что такое истина?» А потому мотивы написания философского текста могут совпадать с мотивами физика, биолога или историка, но могут и отличаться, поскольку богословие и искусство ничуть не менее значимы как темы философского дискурса.

Преобладание научных статей и монографий характерно для последних двух столетий. Сами научные журналы возникли во второй половине XVII века, долгое время они были наполовину литературными и лишь с XIX столетия сделались непременной «формой жизни» (Lebensform) научного сообщества вместе с дифференциацией и специализацией наук. То же самое можно сказать о монографиях, которые нацелены почти исключительно на принадлежащую к «цеху» аудиторию. Дальними предшественниками монографий являются эллинистические комментарии к трудам Платона и Аристотеля, близкими – магистерские и докторские диссертации. Собственно говоря, академическая книга по-прежнему предполагает постановку проблемы в начале, учет трудов ранее писавших коллег (нередко и полемику с ними), строгий план, которому соответствуют главы и параграфы, подведение итогов в заключении. Написанная и защищенная диссертация по-прежнему выступает как свидетельство того, что автор ее достаточно квалифицирован, чтобы войти в цех тех, кто производит научные исследования определенного уровня. Ранее написанные статьи могут в измененном виде стать параграфами и главами книги, в которой рассмотрение частных аспектов служит целостному видению проблемы.

Разумеется, ученые пишут книги, которые лишь отчасти совпадают с этим жанром. Учебники и курсы лекций, написанные крупным ученым, иной раз содержат синтез ряда написанных им ранее статей и монографий. Научно-популярная книга, скажем, биография мыслителя или политика прошлого, может быть куда более содержательной и интересной, чем академические штудии по этому поводу, но задачи у такой книги не исследовательские. Полемические сочинения существуют с древних времен: риторику и эристику изобрели еще софисты, апологии и памфлеты писали в прошлом незаурядные мыслители, но цели в таких книгах опять-таки иные, чем в монографиях. Тертуллиан (155–240 н.э.) писал против язычников, Августин Аврелий против манихеев, Фридрих Ницше вел бой с христианством, Карл Маркс (1818–1883) с «вульгарной политэкономией», Карл Поппер (1902–1994) с марксизмом и т.д., вплоть до нынешних баталий по поводу «постмодерна», «нарративизма» и тому подобных тем.

На конференции в Шанхайском университете

В сравнении со всем богатством работ, которые пишут ученые по разным поводам, монографии являются сравнительно небольшим и довольно скучным жанром литературы. Однако он остается базовым для нашего цеха. Чтобы стать ученым в глазах его представителей, нужно научиться самостоятельно проводить исследования и систематически их представлять небольшой, но критически мыслящей и занятой теми же вопросами публике. Это не воспрещает представителю цеха одновременно писать эссе и романы, вести полемику в журналах и газетах (сегодня на пространствах Интернета). Только именоваться ученым он может лишь в том случае, если он является исследователем, а узнать об их результатах и признать его именно ученым, а не шарлатаном, самозванцем, проповедником идеологии, мы можем только по публикациям.

Ученым мы называем не просто эрудита, знатока или эксперта, а человека, который проводит исследования, занимается познанием. Излагать результаты он может в самых разных формах, причем настоящему человеку науки совершенно все равно, входят ли его статьи в списки Web of Science. Материальные мотивы, конечно, играют свою роль, но за монографии высокие гонорары не платят (чаще не платят вообще), широкая публика их не читает, политики и журналисты игнорируют, да и не обладают должной квалификацией. Так что помимо удовлетворения от проделанной работы выход монографии приносит признание коллег, даже если иные из них держатся других теорий и являются оппонентами. Если ученый является университетским преподавателем, то он делится этими результатами со студентами и аспирантами, воспитывая будущих ученых. Познание сложного и непрозрачного мира способствует скромности и своего рода аскезе; хотя случаи мегаломании встречаются и в академической среде, они все же куда менее распространены, нежели в сферах политики и бизнеса, не говоря уж о биоценозе всякого рода «творческой интеллигенции».

На высоте Сан-Миниато в дни российско-итальянской философской встречи во Флоренции

Мы живем в мире разнообразных правил и конвенций, нередко принимаем их за нечто само собой разумеющееся, некоторые из них со временем меняются. В естественных науках написание монографии сегодня кажется чем-то архаичным, математика и в давнем прошлом в них не нуждалась. Нельзя исключить того, что вслед за естествоиспытателями от монографий откажутся не только социологи и экономисты, но также и гуманитарии, которые разучатся писать книги.

 

Автор текста: Руткевич Алексей Михайлович, 27 апреля, 2022 г.