Моя первая публикация

Дагаев Дмитрий Александрович

Заведующий лабораторией исследований спорта

Демин Максим Ростиславович

Доцент департамента социологии

Сорокина Анна Андреевна

Заместитель директора Института прикладных политических исследований

Фейгин Евгений Борисович

Заместитель декана по науке факультета математики

О своём первом академическом результате, о важных статьях, которые больше повлияли на развитие авторов, чем на большую науку, о роли наставников и соавторов в первых шагах учёного рассказывают Дмитрий Дагаев, Максим Дёмин, Анна Сорокина и Евгений Фейгин.

Евгений Фейгин, профессор, заместитель декана факультета математики

Для любого учёного-теоретика очень важным является следующий вопрос: что есть результат его работы? Самый простой ответ – опубликованная статья. Однако это не вполне верно. Статья это способ продемонстрировать свои результаты окружающему миру: как коллегам по цеху, так и для формальных целей (зашиты, отчёты, гранты). Но для самого учёного основным результатом является не сама публикация, а полученный результат, достигнутое понимание, продвижение в той или иной задаче. Необходимость оформлять свои идеи/мысли/соображения в печатном виде для кого-то является дополнительным стимулом, а для кого-то, наоборот, дополнительной сложностью.

Вопрос с написанием статей особенно сложен для начинающих исследователей. За редкими исключениями молодому человеку трудно понять в какой момент пора начать перекладывать на бумагу ту картину, которая сложилась у него в голове. При этом процесс «перекладывания» почти всегда сопряжён со значительными проблемами, связанными с необходимостью аккуратно продумать все детали рассуждений и вербализовать продуманное. Большую роль при преодолении этих сложностей обычно играет либо научный руководитель, либо старшие товарищи (например, участники семинара, на который ходит молодой учёный). Вообще, научное общение в развитии молодого математика играет чрезвычайно важную (зачастую определяющую) роль.

У меня нет никакой статистики, но, думаю, что учёные редко полностью довольны своей первой работой (когда я предлагаю своим нынешним студентам ознакомиться с результатами моих первых работ, я всегда заранее извиняюсь за качество изложения материала и выражаю готовность отдельно прояснить непонятные места). Однако зачастую от первых талантливых работ веет «научной свежестью» – молодой учёный описывает новое решение той или иной задачи или новую идею, не базируясь при этом на тоннах своих (или чужих) работ. Такие работы приятно читать, и из них можно почерпнуть больше, чем из (более продвинутых) последующих работ.

Повторю ту мысль, с которой начал: основным результатом работы математика является не статья, а полученные результаты. Однако умение хорошо записывать свои мысли необходимо для встраивания в научное сообщество, для донесения своих идей до коллег, для «монетизации» результатов работы. Кроме того, аккуратное оформление лишний раз подталкивает к тому, чтобы подробно и аккуратно продумать все детали. Приобретение молодыми учёными необходимого опыта почти никогда не проходит гладко. Сложности возникают как при написании статьи, так и в процессе опубликования: если старшие товарищи привыкли к тому, что на одну и ту же статью из одного журнала может прийти разгромный отзыв, а из другого супер хвалебный, то для молодого человека получить негативную оценку самой первой работы может быть тяжело (помню, я сам сильно переживал в такой ситуации). Но все эти сложности преодолимы, особенно если полученный в статье результат радует и греет.

Дмитрий Дагаев, заведующий научно-учебной лабораторией исследований спорта

У меня есть две статьи, разделенные 8 годами в библиографическом описании, которые я могу назвать своей первой публикацией. В аспирантуре мехмата МГУ я занимался вопросами сложности реализации функций многозначной логики различными управляющими системами. Это чистая математика, возникшая из желания реализовать любую функцию двузначной логики с помощью минимально возможного числа некоторых имеющихся в распоряжении базисных элементов (например, конъюнкции, дизъюнкции и отрицания). Научная школа математической кибернетики в МГУ была традиционно сильной, она восходит к именам члена-корреспондента АН СССР С.В. Яблонского и академика РАН О.Б. Лупанова. Мой научный руководитель, профессор Александр Борисович Угольников, был учеником О.Б. Лупанова и старался привить мне стиль написания работ, характерный для этой научной школы. Прежде всего, мне нужно было научиться строгому формализму в изложении полученных результатов: каждое утверждение в работе должно следовать из предыдущих, не должно быть ни одного лишнего слова или символа, структура текста должна быть ясной. Моя работа над авторским стилем шла 8 лет: первые курсовые работы я начал писать на 3 курсе в 2003 году, а на защиту кандидатской диссертации вышел в 2011-м. Все это время мы с Александром Борисовичем в среднем раз в неделю собирались в его кабинете в секторе Е Главного здания МГУ. Пока шла работа над задачей, Александр Борисович слушал мои продвижения и «затыки». Объектом обсуждения у нас всегда был текст, который я приносил на встречу. Даже если продвижение было совсем небольшим, я все равно формулировал на бумаге вспомогательные утверждения и гипотезы. Этот подход позволял нам обсуждать на встречах не абстрактные идеи, а строго сформулированные утверждения, не допускающие двояких интерпретаций. После успешного доказательства теоремы начиналась работа по созданию текста. Мы делали две версии текста. В первой версии записывалось полное доказательство всех утверждений. Этот текст был нужен для проверки того, что доказательство действительно получено. В дальнейшем этот текст становился курсовой работой или входил в диплом или в диссертацию. Вторая версия текста готовилась для журнала. Для экономии места в журнале в этой версии текста многие вспомогательные утверждения опускались или давались только формулировки. Вычитка текста у нас повторялась итеративно помногу раз. Мы садились рядом, брали ручки и читали вместе предложение за предложением, оценивая его корректность и внося редакторские и содержательные правки. После первых итераций все листки были полностью исписаны замечаниями и исправлениями. Но однажды, примерно к седьмому-десятому разу, процесс сходился. Александр Борисович очень спокойно относился к необходимости писать статьи: он считал, что на первом месте стоит собственно полученный результат, а его качество не зависит от того, в каком журнале работа будет опубликована. Однако стояла прикладная задача защитить диссертацию, поэтому ближе к концу аспирантуры в Вестнике МГУ вышла моя первая статья. К 2013 году закончили выходить мои работы с результатами, полученными в ходе работы над диссертацией. К нсечастью, в это же время, летом 2013 года, Александр Борисович Угольников трагически погиб в Баренцевом море при прохождении на лодке маршрута вокруг Кольского полуострова.

После защиты диссертации передо мной естественным образом встал вопрос, чем заниматься дальше. Все решил случай. Будучи футбольным болельщиком, весной 2012 года я прочитал на сайте www.eurocups.ru про потенциально возможную ситуацию в чемпионате России по футболу, в которой одной из команд было бы выгодно умышленно проиграть матч, чтобы завоевать путевку в международный клубный турнир – Лигу Европы. Такая ситуация является очевидным просчетом организаторов отбора в международные турниры, поскольку смотреть матч, в котором одна из команд хочет проиграть, неинтересно никому. Я написал пост об этой ситуации в тогда еще популярном ЖЖ. Мой однокурсник по мехмату и РЭШ Даня Мусатов, прочитав этот пост в ЖЖ, спросил, зачем же я написал пост под замком – Даня хотел поделиться постом с известным футбольным болельщиком и экономистом Константином Сониным (включен Минюстом в список физлиц, выполняющих функции иностранного агента). Я сделал пост открытым, Константин его прочитал и предложил встретиться за завтраком, чтобы обсудить, что стоит за этой ситуацией. Довольно быстро стало понятно, что возникший эффект несовместимости со стимулами является общим для целого класса квалификационных систем турниров. Затем у нас было много других завтраков, поездок на трамваях до работы и просмотров футбольных матчей, во время которых мы старались доказать соответствующую теорему и предложить совет для Союза европейских футбольных ассоциаций (УЕФА), как изменить систему отбора в еврокубки так, чтобы ситуаций, допускающих умышленные поражения все-таки не было. Когда я докладывал результаты работы на конференции в Варшаве, в зале оказался представитель УЕФА, который попросил прислать работу. Достоверно неизвестно, сыграла ли эта работа решающую роль, но с 2015 года УЕФА изменил правила отбора в еврокубки в точности в соответствии с данным в работе советом! Эта ситуация показала мне, что у исследователей есть возможность влиять на политику в области спорта. Статья, кстати, была опубликована в журнале только в 2018 году – спустя 6 лет после первого завтрака, на котором родилась идея работы, и спустя 3 года после того, как совет, данный в работе, был имплементирован на практике. Впрочем, накопив понимание принципов работы журналов на посту координатора оценки публикационной активности в Вышке, я осознанно выбрал публикационную стратегию, рассчитанную на долгосрочный успех: статья сначала подавалась в топовые журналы, потом чуть пониже, потом еще чуть ниже. В итоге через 6 или 7 «реджектов» статья была принята к печати в ведущем отраслевом журнале по экономике спорта, Journal of Sports Economics. Эту статью я тоже считаю своей первой статьей: во-первых, это моя первая статья в международном журнале, а, во-вторых, она стала моей первой статьей по исследованиям спорта – области, которая благодаря возникшему интересу в ходе этой работы теперь стала моей основной научной специализацией.

Анна Сорокина, заместитель директора Института прикладных политических исследований

Академическая карьера – это очень специфическая область. С одной стороны, ты вроде бы живешь в достаточно свободном графике и не чувствуешь себя заложником офиса, но, с другой – у тебя нет ни выходных, ни праздников, ни отпуска, потому что это единственное время, когда ты можешь заниматься подготовкой статей. Publish or perish – другого не дано. Наверное, трудно объяснить человеку не из «академической песочницы», как вместо подготовки салата Оливье и поедания мандаринов под «Иронию судьбы» вечером 31 декабря можно заниматься сводом научного отчета, написанием заключения к статье или по десятому кругу отвечать рецензентам. Как в той старой доброй шутке. К хорошим детям приходит Дед Мороз, а к плохим – Дед Лайн. Вот ко мне и моим научным коллегам Дед Мороз не приходит уже много лет.

Как люди становятся молодыми исследователями со всеми вытекающими последствиями, в виде «ОПА», аттестации, Хиршей и РИНЦев? Можно было бы придумать историю и сказать, что, когда мои одноклассники мечтали быть космонавтами, балеринами, я уже в третьем классе решила опубликовать статью в зарубежном журнале из первого квартиля. Но это, конечно, будет неправда. Сложно вообще представить, что люди в юном возрасте мечтают о статье в научном журнале. Я вообще про это не думала. До тех пор, пока не пришла в Вышку. Как у большинства первокурсников, в моей голове была куча стереотипов о том, что такое научная жизнь. В голове сразу возникала череда несвязных между собой слов из разряда «парадигма», «тезаурус», «точки бифуркации», «габитус», а еще обязательно «пассионарная теория этногенеза». То есть казалось, что наука – это что-то «на очень умном» и желательно, чтобы никто ничего не понял. Так жить не хотелось. Большую роль в переоценки академической карьеры сыграл Академический кадровый резерв НИУ ВШЭ. Там были живые лица, люди с интересными проектами и инициативами, которые показали мне, что заниматься наукой совсем не страшно. А писать понятным языком без излишнего научного флера – это и есть настоящая наука. Сегодня, когда уже мои студенты готовят свои первые научные статьи, я даю им совет писать так, чтобы их понял их младший брат или сестра, ну, на худой конец, кот Блинчик. А еще один совет – никогда не писать в стол. За четыре года учебы студенты Вышки подготавливают более 20 письменных работ (эссе, рефераты, курсовые). Но ведь всегда можно постараться и довести их до логического конца. Так, например, мои совсем первые публикации были подготовлены на основе эссе, которые мы писали по курсам «Демография» и «История». Но, наверное, первой серьезной опубликованной работой можно считать статью «Политическое сознание подростков: благополучные школьники VS дети улиц» в журнале «Полис» в 2009 году. Эта статья мне дорога, прежде всего, потому что в ее основе лежит эмпирическое исследование, которое мы, на тот момент студенты третьего курса прикладной политологии, под кураторством Валерии Касамары провели собственными силами. Поиск респондентов сопровождался настоящей полевой романтикой: заброшенные стройки, рынки, переходы метро. Метод «снежного кома» в действии. Сложные в психологическом плане глубинные интервью с «детьми улиц», которых в 2008 году в Москве было достаточно много. За время проекта мы так сдружились, что появилась идея создать Лабораторию политических исследований, на базе которой в 2018 родился Институт прикладных политических исследований.

Довольна ли я своей первой публикацией? Конечно, сейчас, по прошествии уже 13 лет, она мне кажется очень «детской». Я бы переписала в ней буквально все: от обзора источников до ключевых выводов. Но, с другой стороны, я понимаю, что у каждой статьи есть своя роль. Ее написание было своеобразным «актом инициации» в научное сообщество, а еще и «брачным научным договором» с моим первым соавтором Валерией Касамарой, которая в шутку называет нас «Ильф и Петров».

С Валерией у нас в соавторстве появилась и первая зарубежная статья «Imperial ambitions of Russians» в зарубежном реферируемом журнале «Communist and Post-Communist Studies» в 2012 году. Ее написание и весь дальнейший процесс рецензирования – это тоже уникальный опыт. Мы решили серьезно за нее засесть и дописать на майских праздниках. Сели в конце апреля, когда на улице лежал снег, а подняли голову 10 мая. Вышли на улицу. А там птички поют, деревья зеленые и вокруг люди, настоящие, живые. И мы ходили по бульварам и улыбались. Как мы гордились статьей и собой, ведь поработали на славу! А потом мы получили несколько rejected. Очень обидных. Это сегодня я понимаю, что от отправки статьи в журнал до ее публикации может пройти очень много времени: один раз в этот промежуток между я успела зачать ребенка, а потом отпраздновать его двухлетие. Поэтому надо набраться терпения. А тогда критические рецензии и отказы воспринимались очень болезненно. Но, наверное, каждый начинающий исследователь проходит эти стадии: отрицание, гнев, торг, депрессия, а потом долгожданное принятие. Помню, как получив нашу первую отрицательную рецензию, мы решили уйти из науки. Раз и навсегда, хлопнув вымышленной дверью. Но потом, вроде, переспишь с мыслью и медленно и верно начинаешь вносить правки.

Соавторство – это вообще отдельная истории академической жизни. Здесь реально как с семейной жизнью. Может быть моногамия и вы не изменяете своему научному партеру. Может быть полигамия – и вы пишете статьи с разными соавторами. Писать статьи в соавторстве непросто. Здесь иногда может дойти до разборок похлеще Санта-Барбары. Когда мы готовили нашу последнею статью в зарубежный журнал с еще одним моим соавтором Мариной Максименковой, то неделями не разговаривали друг с другом, давая клятву себя: «да больше никогда в жизни в соавторстве ничего писать не будем». Даже не знаю, как мы не поубивали друг друга, пока не получили долгожданный «accepted with minor revision». Ничего. Теперь готовим план новой статьи. Поэтому выбирая себе соавтора, надо помнить, что совместное написание статьи – это большая эмоциональная работа и «если друг оказался вдруг», то можно не в горы его брать, а предложить написать статью. Кстати, еще одна сложность совместного творчества – это постоянное желание прокрастинировать в надежде, что твой соавтор что-то делает. В то время как твой соавтор прокрастинирует в надежде на тебя.

Есть ли профессиональное выгорание в этом процессе? Лично для меня было интересно ставить научные цели в виде публикаций сначала в серьезном русскоязычном научном журнале, потом интересно опубликоваться в зарубежном журнале, потом в зарубежном журнале из Q1 в Web of Science. В первый раз, когда ты реализуешь поставленную цель, испытываешь очень сильный эмоциональный подъем. А потом весь процесс становится обыденностью. Ну, статья и статья. Сейчас все со статьями. Это уже образ жизни. Поэтому для себя я открыла новой источник радости – первые публикации моих студентов. Смотришь на них, как они радуются первым принятым тезисам, конференциям, опубликованной статье и такая ностальгия накрывает. Пусть радуются. Скоро и к ним придет Дед Лайн.

Максим Демин, доцент департамента социологии Санкт-Петербургская школы социальных наук и востоковедения

Думаю, у исследователя может быть несколько публикаций, которые он считает первыми. Например, первая статья в отечественном журнале, который регулярно просматриваешь, первая глава в солидной книге, первая статья в международном журнале со строгим peer-review.

Хочу рассказать о двух самых первых публикациях. Это эссе на несколько страниц в сборнике тезисов конференции молодых ученых и полноформатная статья в коллективной монографии.

Когда я был студентом младших курсов РГПУ имени А.И. Герцена на факультете активно действовало Студенческое научное общество (СНО). Участие в заседаниях СНО было для меня самой интересной частью учебы. Мы как студенты могли искать докладчиков и договариваться с ними о выступлениях. Это сильно расширило мой академический кругозор, и я стал следить за объявлениями о различных конференциях. Так я попал на конференцию по древнегреческой философии. Античный период истории философии проходят на первом курсе, поэтому предмет конференции мне был знаком. Конечно, доклада я тогда не делал, но роль докладчика мысленно на себя примерил.

В следующем году конференция, посвященная античной философии, проходила в формате летней молодежной научной школы. Чтобы участвовать в работе школы, нужно было предоставить название и кратко представить содержание доклада. Ретроспективно кажется, что организаторы относились заявкам на участие очень толерантно. Думаю, порог принятия тезисов был на уровне базовой адекватности докладчика. Мое выступление включили в программу и предложили доработать текст. Получилось краткое эссе, похожее на хорошую письменную работу по учебной дисциплине. В то время в моем университете письменные задания в рамках курсов не были распространенной практикой, и, как мне кажется сейчас, участие в этой конференции восполнило этот пробел. Знаю, что есть разные мнения о значении студенческих публикаций. Не думаю, что они вносят существенный вклад в науку, но зато они очень полезны для самих авторов. Кстати, несколько лет назад, я нашел эти тезисы и остался доволен прочитанным.

Вторая первая публикация была не первой полноформатной статей, но воспринималась как первая, по крайнее мере в своей категории. От уже опубликованных она отличалось несколькими характеристиками. Во-первых, она была опубликована в книге с красивым переплетом большого московского издательства, во-вторых, книги из этой серии я считал образцом академической работы, в-третьих, под одной обложной были напечатаны работы известных отечественных специалистов, а также переводы иностранных коллег, чьи тексты я цитировал. Эта коллективная монография выходила по результату большой международной конференции.

О самой конференции и монографии я узнал случайно, когда перед защитой кандидатской диссертации поехал в Москву забирать подготовленные отзывы. Одна московская исследовательница, которая читала мой автореферат, сказала, что тема, которой я занимаюсь, соответствует проблематике недавно состоявшейся конференции, и если быстро предоставить текст, то его можно будет успеть включить в готовящуюся монографию. На подготовку статьи мне дали месяц. Это был стрессовый период в моей жизни: я начал преподавать, и много времени уходило на подготовку к занятиям. За пару дней до дедлайна я по нелепой случайности сломал руку. Помню ощущение облегчения от того, что теперь у меня возникли объективные основания, чтобы не дописывать статью. К тому моменту я сдался, смирился с мыслью, что не подам столь значимый для меня текст. Однако редакторы вошли в мое положение и дали дополнительное время.

Как уже понятно, процесс отбора материалов для монографии был мало похож на процедуру слепого рецензирования. Скорее наоборот, редакторы книги помогали советами и даже правками сделать статью лучше. Без их я бы не опубликовал бы тот текст. Сейчас, когда публикации в международных peer-review журналах становятся все более распространенными, редко можно увидеть результат труда в печатном виде. В этом отношении приятно осознавать, что книга с моей статьей стоит дома на книжной полке.

2 сентября, 2021 г.