«Брат», «Грек Зорба», «Похитители велосипедов», «Секретное досье» – Новости – Окна роста – Национальный исследовательский университет «Высшая школа экономики»

В этом выпуске о любимых фильмах и сериалах, оказавших влияние как в личном, так и в академическом плане, рассказывают Станислав Миловидов и Кристина Танис.

Миловидов Станислав Вячеславович

приглашенный преподаватель департамента медиа факультета коммуникаций, медиа и дизайна

Танис Кристина Александровна

младший научный сотрудник Международного центра истории и социологии Второй мировой войны и ее последствий, преподаватель школы философии и культурологии факультета гуманитарных наук

О любимых фильмах

Станислав Миловидов, приглашенный преподаватель департамента медиа факультета коммуникаций, медиа и дизайна

Когда задают вопрос о любимом фильме, конечно, хочется показать себя интеллектуалом и назвать, например, «Похитители велосипедов» Витторио де Сика. Я сам, задавая знакомым этот вопрос, часто получал подобные ответы. Но на меня наибольшее впечатление произвел фильм «Брат» (1997) Алексея Балабанова. Во-первых, потому, что это был такой слепок негативной российской действительности 1990-х годов. А во-вторых, это фильм о том, как в ситуации, где, по сути, все герои находятся в обстоятельствах борьбы за выживание, главный герой остается человеком. Я много раз пересматривал эту картину и каждый раз обнаруживал что-то новое. Совсем недавно читал Антона Долина и понял, что не увидел еще кучу каких-то моментов в этом фильме. Например, на протяжении всего фильма старший брат главного героя – Данилы Багрова – постоянно подставляет его, подвергает смертельной опасности, и по законам того криминального мира Данила вполне может его убить. Но он прощает, и во второй части истории это приводит к развитию.

Вы сказали, что фильм «Брат» – это в некотором смысле слепок 1990-х годов. Какие признаки или, может быть, символы эпохи вы видите в этом фильме?

Во-первых, это популярность русского рока в конце 1990-х, в том числе как раз в моем социальном окружении. Это время, когда взлетают радиостанции «Наше радио», Ultra. Саундтрек состоит из песен Nautilus Pompilius, и участники группы сами снимались в этом фильме. Главный герой – фанат их группы. В одном из моментов фильма хорошо передано ощущение квартирника и тусовки, куда мои одноклассники мечтали попасть.

Вторая примета – это достаточно тяжелая жизнь. Мы тогда были еще подростками, но у кого-то родители столкнулись с безработицей, у кого-то, наоборот, родителей постоянно не было дома, потому что они трудились на трех-четырех работах, чтобы как-то прокормить семью. Мы просто это видели, проходили через все это. Все понимали, что такое криминал, и соотносили криминальные образы из фильма с реальной жизнью. То есть эти братки не были чем-то мифическим, и многие так или иначе сталкивались с ними. У кого-то старшие братья были причастны и могли рассказывать, как там все у них происходит.

Кристина Танис, младший научный сотрудник Международного центра истории и социологии Второй мировой войны и ее последствий, преподаватель школы философии и культурологии факультета гуманитарных наук

В разное время это разные фильмы. Если говорить про последние несколько лет, то по работе мне приходилось часто пересматривать фильм «Грек Зорба» (1964) Михалиса Какоянниса. Это связано с актрисой Лилей Кедровой, которая получила «Оскар», сыграв в этом фильме роль старой, выжившей из ума проститутки. Последние три года я занималась исследованием ее биографии, искала информацию о ней в российских и французских архивах и, поскольку это ее самая значительная роль в кино, постоянно возвращалась к этому фильму. Конечно, с каждым просмотром мое восприятие менялось. Это было обусловлено и новой информацией о героине – например, выяснилось, что перед началом съемок она не знала английского языка и соврала режиссеру, чтобы получить роль. Кстати, это легко заметить, если посмотреть фильм без дубляжа. Или после обнаружения в ее личном архиве длинных писем от поклонников фильма начинаешь смотреть на ее героиню, мадам Гортензию, их глазами. Но если говорить про мое личное отношение к фильму – там потрясающая финальная сцена, когда главные герои потерпели полный крах. И один из них, его играет Алан Бейтс, постоянно сомневающийся поэт и интеллектуал, просит другого, очень витального и стихийного (его играет Энтони Куинн), научить его танцевать. Они скидывают пиджаки и начинают смеяться и танцевать сиртаки. Это очень пронзительная сцена.

Можно сказать, что этот фильм помог мне сформулировать собственное жизненное кредо: что бы ни случилось, танцуй сиртаки. Поэтому я бы могла порекомендовать этот фильм всем, особенно студентам. Кстати, именно тогда и возникает этот «народный греческий танец», его придумали специально для фильма, и только после успеха «Грека Зорбы» он стал одним из символов Греции. Кинокритик Михаил Трофименков даже ввел термин «эффект сиртаки» – смесь изумления, разочарования и восхищения, возникающая перед силой искусства, что есть не что иное, как сплошное надувательство!

Именно так я и воспринимаю кинематограф. Для меня кино – это фильмы Жоржа Мельеса или Владислава Старевича, то есть чистая иллюзия, магия, трюк и аттракцион! Эту природу кино, как мне кажется, стремится передать Вуди Аллен каждым своим новым фильмом, поэтому они и выходят ежегодно. В связи с этим у меня есть особая традиция: каждый год я обязательно хожу в кинотеатр на новый фильм Вуди Аллена. Для меня это очень личный опыт, поэтому на фильмы Аллена я всегда хожу одна.

Из последних просмотренных фильмов меня совершенно поразили «Охотники за трюфелями» (2020, реж. М. Дуэк, Г. Кершоу) – фильм о настоящей страсти к своему делу, и «Назови меня своим именем» (2017, реж. Л. Гуаданьино) – один из лучших фильмов о первой любви.

О фильмах, оказавших влияние на выбор академической карьеры

Станислав Миловидов

На выбор профессии скорее повлияли книги Станислава Лема и в меньшей степени братьев Стругацких. Кстати, их экранизации я не очень люблю: книги гораздо полнее. Тот же «Интерстеллар» или «К звездам» в определенном смысле гораздо более созвучны с темой науки, которая меня привлекает. Это фильмы о людях, идущих к своей цели в обстоятельствах борьбы за существование. Там герои проходят через преодоление чего-то невозможного. Герой «Интерстеллара», летит, по сути, в черную дыру. Герой фильма «К звездам» тоже летит на край Солнечной системы, чтобы найти своего отца и разобраться в себе.

В профессиональном плане на меня сильно повлияли военные драмы. Здесь есть нюанс, который объединяет науку с военным делом. Многие люди уходили из науки, потому что не могли смириться с тем, что могут ничего не достигнуть. То есть каждый ученый стремится сделать какое-то уникальное открытие, но в действительности это удается немногим. Чаще бывает, что человек всю жизнь посвятил изучению какой-то проблемы и так ничего и не открыл. И для науки это нормально, классическая история. И она психологически созвучна с тем, что рассказывают о военном деле, где человек тоже должен в определенном смысле смириться с тем, что он может сделать все правильно и погибнуть. Это не значит, что он был плох, просто так получилось. Понимание этого позволяет пережить это обстоятельство, хотя психологически это достаточно тяжело. То есть нужно осознание того, что ты движешься и можешь не достичь конечной точки. В других областях, в бизнесе например, если человек делает все правильно, рано или поздно ему сопутствует успех. А в науке и в военном деле можно ни к чему не прийти.

Какие фильмы, топ-3, лично для вас являются образцами киноискусства?

Во-первых, «Похитители велосипедов» (1948) Витторио де Сика.

В последнее время я многое нашел для себя в отечественном фильме «Свой среди чужих, чужой среди своих» (1974). Особенно сейчас, когда его отреставрировали, я внезапно обнаружил, что отдельные кадры там поставлены, можно сказать, по канонам изобразительного искусства: то, как построена цветовая схема, какой взят ракурс. То есть там очень хорошая операторская работа.

И третий, наверное, «Возвращение» (2003) Андрея Звягинцева. По той же причине: там хорошо простроены канонические образы, известные нам из классической живописи.

Давайте подробнее поговорим про первый фильм, раз он у нас уже второй раз возникает. По каким критериям вы его выделяете?

Когда смотришь этот фильм, ему как-то по-особенному веришь. То есть в принципе такой фильм можно было снять про Италию тех времен. Там натурные съемки на улицах Рима, естественный свет, и все это придает кинокартине некий документализм.

Действие разворачивается в послевоенной Италии, переживающей серьезный экономический кризис. Работы нет, люди живут бедно. И вот показана семья, в которой отец так долго не может найти работу, что они уже распродают простыни, чтобы свести концы с концами. Наконец он таки получает работу расклейщика объявлений, но условие этой работы – наличие велосипеда. У него велосипед в ломбарде. Семья отдает последние деньги. Отец забирает велосипед, едет на работу, и в первый же день у него этот велосипед крадут. И весь оставшийся фильм они вместе с сыном пытаются найти вора, но им это не удается. Соответственно, работы он лишился. И, собственно, история о том, как он бьется за эту жизнь и никак не может преодолеть нищету. И он ломается в конце и сам крадет велосипед. Правда, его ловят, но отпускают, потому что жалеют сына и считают пережитое унижением достаточным, но все это очень драматично. В итоге здесь герой терпит поражение и теряет веру в завтрашний день. Поэтому я не могу его причислить к любимым фильмам. Мне все-таки нравится, когда в конце есть некий месседж преодоления негативной ситуации, а здесь его нет. Просто он очень красиво и жизненно снят. У Витторио де Сика ведь актеры непрофессиональные, и они вроде бы играют, но так естественно, что ты им веришь.

Кристина Танис

В моем случае это не какой-то конкретный фильм, а собственно сама история кино. Наверное, поэтому я и стала заниматься Film Studies. Я училась на сценариста в киношколе при Ленфильме, где среди предметов по основам драматургии Петр Багров и Алексей Гусев преподавали историю советского и зарубежного кино. Авантюристы-кинопрокатчики, создавшие «голливудскую пятерку», «жаба-торгаш» Дранков, тайно снимавший Льва Толстого, таинственное убийство на яхте Херста – я помню, первые лекции по истории зарубежного кино настолько поразили меня, что я стала ходить вольнослушателем в мастерскую Алексея Гусева, где учились будущие профессиональные киноведы. На первом же занятии я попала на немой шведский фильм «Сага о Йёсте Берлинге» и едва смогла досидеть до конца, но через год уже смотрела пятичасовую версию «Наполеона» Абеля Ганса. Понадобилось несколько месяцев практики, чтобы научиться смотреть немое кино. Три года подряд три раза в неделю с 11 утра до 11 ночи мы смотрели кино, в основном немое, и очень его полюбили.

Почему эти истории тогда так повлияли на меня? Возможно, ответ лежит в области моих нынешних исследовательских интересов. Кинематограф так и остается для меня точкой доступа к человеку, к его эмоциональному опыту. Я занимаюсь исторической рецепцией кино, и главное место в ней занимает именно зритель и/или кинопрокатчик. Можно сказать, что моя история кино очень антропоцентрична.

Фильмы, сериалы и студенты

Станислав Миловидов

Это одновременно и простой, и сложный вопрос, потому что обычно примеры подбираются под конкретную тему. Вот в ближайшее время мы будем смотреть “The Post” – «Секретное досье» (2017) Стивена Спилберга в качестве иллюстрации особенностей того, как работает американская медиасистема. Потому что, когда возникают какие-то вопросы, недостаточно бывает просто рассказать, как функционирует американское государство, – нужно показывать. Мы в России не всегда можем понять, как вообще живут люди в других странах, и часто экстраполируем нашу российскую действительность на, к примеру, американскую. И совершаем много ошибок, потому что не можем представить себе природу американской федерализации, когда каждый штат – как некое государство в государстве со своими законами. Например, там полиция – это не федеральный орган, а орган штата, не имеет единого центра управления на государственном уровне, и в разных штатах у полицейских много отличий, начиная от системы званий и формы и заканчивая законодательством. И чтобы выйти на федеральный уровень, было придумано ФБР. Нам трудно представить, что в разных штатах могут быть разные налоги. Как если бы мы из Московской области уезжали в Тверскую, и у нас НДФЛ становился не 13%, а 6%. Или мы из Московской области выезжаем во Владимирскую, а там оказываются разрешены однополые браки, например, или смертная казнь. То есть нам тяжело представить такой разнобой в законах, у нас-то все едино, и нам кажется, что Америка такая же единая. А через кино можно показать, насколько там все иначе. Например, почему Бонни и Клайда, перемещающихся по треугольнику из трех штатов, поначалу так долго не могут поймать? А потому, что полиция нападает на их след в одном штате, а они уезжают в другой – и все, это уже другая юрисдикция.

По той же причине нам зачастую непонятны многие популярные мультфильмы типа «Симпсонов» или «Южного парка», где издеваются над какими-то элементами американской системы телевещания. Например, в чем там проблема между кабельным телевидением и стриминговыми сервисами, почему они все время шутят на эту тему.

Чем эти фильмы заинтересовали студентов?

У студента есть задание разобрать какую-либо тему, он смотрит и видит структуру, которую понимает и может продемонстрировать. Какие-то базовые примеры приходят из литературы. Например, в разговоре о трансмедийном сторителлинге и Генри Дженкинсе естественно всплывает разбор самим Дженкинсом фильма «Матрица», поскольку в его книге целая глава посвящена этому примеру, где он показывает, как что работает. Понятно, что этот пример кочует из занятия в занятие.

Кристина Танис

Чаще всего я показываю фильмы Артавазда Пелешяна. У меня есть курс, который я начинаю фильмом «Начало» (1967), а заканчиваю фильмом «Наш век» (1982). Я показываю Пелешяна, во-первых, потому, что у студентов мало шансов познакомиться с его фильмами где-либо еще. В современном культурном пространстве Пелешян – практически забытая фигура. Во-вторых, просто потому, что я его страшно люблю. Для меня то, что делает Пелешян, – это «чистое кино», в том смысле, как этот термин мыслили его идеологи в 1920-е годы, то есть кино, лишенное «примесей» других искусств. Я всегда говорю студентам, что если на этом свете и есть Б-г кино, то он выглядит именно так, как фильмы Пелешяна. Возможно, мои формулировки нелепы из-за излишней эмоциональности и поэтичности. Конечно, можно обсуждать его дистанционный монтаж, влияние на кинематографистов, музыку, ритм и так далее – Пелешян дает богатую фактуру для дискуссий, но главное для меня – передать свою собственную страсть к предмету, заразить студента этой эмоцией. Ведь студенту-некиноведу, незнакомому с предшествующими кинематографическими традициями, довольно сложно с первого раза понять новаторство, красоту и силу фильмов Пелешяна.

Еще я часто разбираю на занятиях со студентами фильмы – лидеры кинопроката. Мы анализировали и «Кубанских казаков» (1949), и «Горько!» (2013), и «Холопа» (2019). Довольно часто под историей кино подразумевается история шедевров, и, как правило, есть даже некоторое снисходительное отношение к лидерам бокс-офиса. На занятиях я пытаюсь предложить студентам иную перспективу – взглянуть на кассовый успех фильма как на социальный или культурный феномен. На практике, когда студент задается вопросом «Почему тот или иной фильм приобретает популярность у зрителя?», ответ оказывается гораздо сложнее, нежели лежащий на поверхности вывод о мнимой простоте фильма.

4 июня, 2021 г.