• A
  • A
  • A
  • АБB
  • АБB
  • АБB
  • А
  • А
  • А
  • А
  • А
Обычная версия сайта

Academic Watching: взгляд изнутри

Анна Колчина и Александра Старусева-Першеева – о любимых фильмах и сериалах

Alex Litvin / Unsplash

В этом выпуске о любимых фильмах и сериалах, оказавших влияние как в личной, так и в академической жизни, рассказывают Анна Колчина и Александра Старусева-Першеева.

Колчина Анна Сергеевна

Доцент департамента медиа

Анна Колчина, доцент департамента медиа факультета коммуникаций, медиа и дизайна, менеджер Центра цифровых культур и медиаграмотности

Расскажите о самых интересных, с вашей точки зрения, фильмах или сериалах. И объясните, чем они интересны.

Начну с того, что я не занимаюсь исследованиями кино, но работаю в киноиндустрии. Понимаю, как происходит производственный процесс – от идеи до появления фильма в прокате. Поскольку я нахожусь внутри этого процесса, у меня есть четкие критерии оценки.

За последний год интересных фильмов и сериалов вышло множество. В частности, среди российских сериалов я считаю большой удачей проект под названием «Чики», который вышел на платформе more.tv. Это первый, на мой взгляд, большой проект режиссера Эдуарда Оганесяна, до этого (в основном) работавшего художником в кино. Режиссер снимает фильм в Кабардино-Балкарии, в тех местах, где он вырос, которые хорошо знает, и это сказывается на степени детализации, проработке локаций (интерьерных и натурных съемках) и образах героев. И придает картине особый колорит. Если вы понимаете практику кинопроизводства, то знаете, насколько сложно вывезти съемочную группу в экспедицию. Это целое (обычно дорогостоящее) приключение. Поэтому у нас часто Краснодарский край и Крым превращают в юг Европы и так далее. В «Чиках» прекрасные актерские работы. И это тем более ценно, что режиссер взял на главные роли молодых неизвестных ребят. Это серьезный продюсерский риск и большая редкость для коммерческого проекта. Сегодня благодаря «Чикам» в российском кинематографе появилось несколько новых звезд. То есть это еще и фильм-открытие. Ну и, на мой взгляд, саундтрек к фильму – абсолютный хит. Если суммировать все эти составляющие, то понятно, почему это один из самых удачных проектов года. Советую студентам департамента медиа. Есть еще ряд отличных российских сериалов, вышедших в этом году, но «Чики», на мой взгляд, явление.

Что можно сказать о сюжетных особенностях фильма?

Наверное, это не совсем правильная постановка вопроса. Мы же понимаем, что все сюжеты более или менее похожи один на другой. Важно то, как они написаны. В «Чиках» придумана концепция, которая лежит в основе сюжета и помогает дальше выстроить линии героев, придумать эпизоды, написать диалоги. А история такая: четыре проститутки решают круто изменить свою жизнь и открыть свой бизнес – фитнес – в городе, где это в принципе невозможно сделать.

Какие еще сериалы из последних стоит посмотреть?

Конечно, надо смотреть проект, созданный американским телеканалом HBO совместно с британской телесетью Sky, «Чернобыль». Несмотря на ряд стереотипов о Советском Союзе и о России, которыми часто грешат западные сериалы, создателям «Чернобыля» удалось точно передать атмосферу событий, которые происходили в Чернобыле, и социокультурный контекст, в котором эти события разворачивались. Ощущения от кино соответствуют впечатлениям, которые получаешь, читая архивные материалы, мемуары или слушая интервью со свидетелями событий, пережившими катастрофу. Только здесь высокая концентрация таких впечатлений. Режиссеру Йохану Ренку удалось очень точно передать детали времени и в изображении, и в сюжете, и в характерах действующих лиц. Просто жаль, что мы не сделали ничего похожего раньше.

Еще один знаковый проект последних лет – сериал «Эйфория», тоже проект Netflix. В декабре выходит второй сезон. Тут авторам, на мой взгляд, удалось уловить время и настроение современных героев. Мы всегда пытаемся понять, кто же герой нашего времени, про кого нужно снимать истории, какие сюжеты интересны сегодня разным зрительским аудиториям. «Эйфория» очень точно попала в поколение 20-летних.

Есть понимание, чем поколения отличаются друг от друга и как каждое поколение можно охарактеризовать. (Советую книгу В.В. Радаева «Миллениалы».) Я работаю (в основном) со студентами бакалавриата, это ребята от 16 до 22 лет. И их представление о жизни, их мироощущение, отношение к политике, к социуму, к культуре абсолютно точно уловлены авторами сериала. Когда сегодняшний 20-летний смотрит какой-нибудь сериал по телевизору, ему часто просто не близки проблемы, о которых идет речь, герои и их мотивации кажутся выдуманными…

Кроме того, в «Эйфории» очень интересная работа оператора и художника со светом и цветом в кадре; после просмотра сериала зрители стали копировать образы героев (макияж, костюмы), повторять планы, ракурсы и цветокоррекцию в своих соцсетях. Если вы обратили внимание, после «Эйфории» появилось множество клипов и видео, снятых в той же самой цветовой тональности, что и сериал. 20-летние узнали себя в героях и согласились, что это кино про них. Это очень редкое и точное попадание.

film.ru

Давайте вернемся к «Чернобылю». По-вашему, чем можно объяснить высокие рейтинги этого сериала, довольно специфичного и не то чтобы развлекательного?

К сожалению, в российском кино не так часто обращаются не только к событиям нашей истории, но и к событиям настоящего. Откройте новости за последние полгода, прочитайте внимательно, и вы найдете пару событий для будущих кинопроектов. О Чернобыле знает весь мир. И, отвечая на ваш вопрос, мне кажется, в первую очередь само событие вызывает интерес. Во-вторых, вечные вопросы, попытки властей скрыть информацию, спрятать, забыть, заставить замолчать, рассказать полуправду… Кроме того, привлекает точность рассказа. Вспомните хотя бы сцены в квартире главного героя (как он выглядит, как разговаривает, почему и как поступает; интерьер его комнаты и кухни и др.). Всё это невероятно точно передано людьми, не жившими в Советском Союзе.

Какие фильмы или сериалы вы считаете образцовыми с точки зрения кинопроизводства?

Давайте я назову фильм, который не назовет никто из коллег. Это картина Иштвана Сабо «Театр» по одноименному тексту Сомерсета Моэма. Если говорить про кинопроизводство, то это пример очень удачной экранизации. Нам часто кажется, что талантливая литературная основа предполагает конгениальное киновоплощение. На самом деле, литература – это одно, а драматургия – совершенно другое. Поэтому действительно удачные экранизации случаются не так часто. Во-первых, Иштван Сабо ювелирно (но и смело одновременно) работает с текстом Моэма, и кино, на мой взгляд, получилось не слабее книги, несмотря на то что некоторые линии и события выпущены… Во-вторых, кастинг. Главные роли исполняют Джереми Айронс и Аннетт Бенинг, которая и играет Джулию Лэмберт. В-третьих, работа художника: детали эпохи, интерьеры, костюмы… В-четвертых, форма и язык повествования: кино абсолютно современное, несмотря на то что снято более пятнадцати лет назад.

Стоит упомянуть еще одну экранизацию – проект Netflix, который называется «Неортодоксальная». Это сериал про еврейскую общину в Нью-Йорке, про ее устои и ценности. Это тоже один из самых удачных проектов минувшего года, на мой взгляд. И с точки зрения драматургии, и с точки зрения новизны темы: это картина не только о том, как традиционные общины существуют в современных реалиях, но и о свободе выбора. Сериал снят по автобиографии Деборы Фельдман.

Наконец, еще одна экранизация этого года – «Зулейха открывает глаза» по одноименному роману Гузели Яхиной, вышедшая на канале «Россия-1». Безусловно, это одна из самых ярких русскоязычных книг последнего 20-летия. Но это как раз тот случай, когда экранизация, на мой взгляд, проигрывает тексту. То есть в любом случае очень хорошо, что фильм состоялся, что картина вызвала общественную дискуссию. Но, если разбирать то, что получилось, надо признать, что герои книги много моложе приглашенных актеров, от этого взаимоотношения персонажей фильма, мотивации кажутся порой неправдоподобными (хотя актерские работы в фильме хорошие). Есть ряд проблем, связанных с жанром. Экранизация – чистая мелодрама, в то время как в книге смешиваются и сказка, и семейная драма, и страшная историческая драма. В киноповествовании теряются темп и динамика. В работе художников не хватает масштаба, это проблема многих сериальных проектов. В «Чернобыле» каждый кадр наполнен деталями, хочется останавливать фильм и разглядывать его, как витрину в музее.

Есть такое условное деление кино на авторское и массовое. В авторском кино режиссер мог одновременно выступать и сценаристом, и продюсером. Сейчас подобное совмещение ролей встречается в сериалах. И в «Во все тяжкие», и в «Настоящем детективе», и в «Мире Дикого Запада», и в том же «Чернобыле» автор проекта мог также быть режиссером отдельных серий, или сценаристом, или автором идеи отдельных эпизодов. Можно ли считать это тенденцией? И с чем связаны эти изменения?

Здесь скорее обратный процесс: не автор берет на себя функции режиссера, а режиссер берет на себя авторские функции. И вы правы, такая тенденция действительно есть, и в российских сериалах тоже. Она в том числе связана с появлением стриминговых платформ. Еще несколько лет назад мы и предположить такого не могли, а сейчас легально смотрим кино в интернете: на more.tv, start.ru, «Кинопоиске», Premier, ivi, okko, скоро появятся новые проекты от МТС. То есть появился ряд площадок для проектов, которые никогда не могли бы быть показаны по телевизору. Стриминговые платформы больше подходят для авторских проектов, чем каналы. Режиссеры приходят со своими идеями и часто становятся авторами или соавторами сценария.

Насколько такое совмещение функций является плюсом для проекта и повышает его шансы на успех?

Смотря что вы считаете успехом… Успех у участников индустрии (профессионального сообщества)? Успех у зрительской аудитории (и у какой именно? как его измерить? рейтинг и доля? отзывы?). Успех у фестивальной аудитории? Успех в кинопрокате? На мой взгляд, и здесь я скорее говорю как режиссер, качество фильма повышает возможность режиссера участвовать в сценарии. Думаю, что многие продюсеры со мной не согласятся. Что считать успешным? Например, фильм Филиппа Юрьева «Китобой» получил приз на Венецианском кинофестивале. На мой взгляд, это успех. Но предполагаю, что коммерческого успеха этот фильм иметь не будет.

Можно ли сказать, что в этом смысле разделение на авторское и массовое кино остается в силе? То есть авторское кино, как правило, не имеет коммерческого успеха?

На мой взгляд, да. Давайте скажем так: в авторском кино совмещение функций – правило, в коммерческом – исключение. Но благодаря появлению и распространению стриминговых платформ эта тенденция приходит в сериалы, то есть в коммерческие проекты. Посмотрите, например, проекты производства «Кинопоиска» за этот год. Вы обнаружите в титрах, что часто режиссер и сценарист – один и тот же человек.

Moskvich Mag

Александра Старусева-Першеева, доцент Школы дизайна факультета коммуникаций, медиа и дизайна

Давайте начнем с вашего любимого фильма, оказавшего на вас какое-то влияние. Можете о нем рассказать: как вы его впервые посмотрели, что вам в нем понравилось?

Это все равно что спросить меня о любимом периоде в искусстве. Я люблю их все, потому что без любви рассказывать о них студентам просто невозможно. За многие годы изучения проникаешься и находишь что-то потрясающее в каждом из них. С кино похожая ситуация, потому что в свое время я читала курс по истории кино и рассказывала про всех режиссеров как про гениев. Поэтому один фильм, конечно, трудно выбрать.

Давайте я начну с парадоксального. Один из самых важных для меня фильмов – это «Ирония судьбы, или С легким паром». Та самая «Ирония судьбы», которую мы смотрим, пока режем салат оливье 31 декабря. Я вообще очень люблю фильмы Эльдара Рязанова, потому что его режиссура, с одной стороны, тонкая, тактичная, умеренная, сбалансированная, а с другой стороны, очень прямая и понятная. Наблюдая за детьми в нашей семье, вижу, что они легко воспринимают эту картину, всё понимают. Но при этом этот фильм не дает простых ответов на сложные вопросы, и за это я его очень ценю.

Наверное, это единственный фильм, который я пересматриваю каждый год уже лет двадцать пять подряд и каждый раз нахожу новые оттенки смысла. И это удивительно, когда растешь вместе с картиной. Когда я была подростком, думала: «Какая глупость, почему они так странно себя ведут?» А сейчас, когда мой возраст примерно подходит к возрасту Жени и Нади, я понимаю: «Да-а-а, всё так!» А какими глазами я буду на них смотреть, когда мне исполнится 40, 45, 60 лет? Это как лонгитюдное исследование. Или как референс, к которому постоянно возвращаешься и через это открываешь в себе что-то новое.

Вообще, если говорить начистоту, кинематограф сам по себе меня уже давно не радует и не интересует. Сдвиг произошел лет десять назад, когда я почувствовала, что в кино происходит одно и то же – одни и те же стереотипные персонажи и ситуации. Даже киноязык, который вроде бы и развивается, но развивается не так уж сильно: по сравнению с фильмами 1920-х годов мы не очень далеко ушли. И, собственно, поэтому я в своих исследованиях переключилась на видеоарт как искусство, которое как раз и пытается работать с шаблонами, переосмысливая их, а не рассказывает нам в очередной раз историю про «тысячеликого героя». И фильм Рязанова в связи с цикличностью просмотров тоже превратился для меня в своего рода видеоарт, где я уже не столько сопереживаю персонажам и слежу за сюжетом, сколько ловлю новые оттенки, возникающие на стыке разных временны́х пластов. И именно этот характер взаимодействия с фильмом для меня важнее всего.

Я вспоминаю историю, которая произошла в Вышке, когда ваша коллега, которая никогда не смотрела «Иронию судьбы, или С легким паром!», впервые посмотрела ее уже во взрослом возрасте и написала об этом фильме критический пост в «Фейсбуке» с точки зрения медиаисследователя. И это вызвало большой резонанс, потому что она увидела этот фильм с неожиданного ракурса и довольно жестко прошлась по советским стереотипам. Это многих задело за живое, потому что автор как бы посягнула на святое.

Скорее – на родное. Это кино настолько «близко к телу», что, когда его анализируют, кажется, будто это анализируют твоих родственников. Но я прекрасно понимаю, о чем речь. Когда я училась во ВГИКе, мои однокурсники тоже говорили про «Иронию судьбы»: фу, какой кошмар! И сначала это меня шокировало, а потом я посмотрела этот фильм с профессиональной точки зрения и увидела ужасный монтаж в каких-то сценах, плохую озвучку в некоторых местах, еще что-то… Однако позже это профессиональное отношение ушло, и я перестала «мелочиться» в анализе этого фильма, потому что в нем привлекает именно интонация, с которой рассказана история. В меньшей степени фабула и в большей – эти тонкие оттенки.

Помню, когда мы с сокурсниками по ВГИКу обсуждали, кто наши любимые режиссеры, и я сказала, что люблю Рязанова, уж простите, и Тарковского, то услышала в ответ: «Как можно любить Тарковского?» И меня тогда тоже поразило такое отношение свысока к чему-то почти святому. С одной стороны, он вроде бы «наше всё», и современные режиссеры хотят быть как он, оммажи Тарковскому есть у Звягинцева и так далее, – но любить его при этом странно. И хотя Тарковского я сейчас тоже рассматриваю больше в контексте видеоарта, мое отношение к его фильмам практически не изменилось, потому что он действительно невероятный. То, какие вопросы он ставит, и то, как он их решает, – это абсолютная поэзия. В этом плане его фильмы – это скорее видеоэссе, видеофилософия, что-то большее, чем просто кино.

А есть ли такие фильмы или сериалы, которые привели вас в профессию, повлияли на то, что вы решили заняться наукой?

Это интересный вопрос. В детстве я хотела быть кинорежиссером. И то, что в итоге стала искусствоведом, оказалось удачным компромиссом с моими родителями, которые хотели, чтобы я сначала получила «нормальную» профессию. Я сказала им: «Хорошо! Я получу профессию, а потом…» Но в процессе обучения этой «нормальной» профессии я ее очень полюбила и, в частности, прочувствовала значимость классического искусства для кино. И с одной стороны, есть выдающиеся мастера, такие как Висконти, Антониони и Гринуэй, которые умеют передать суть изобразительного искусства в кино в полном объеме. Но с другой стороны, легко заметить, что по большей части кино все-таки слабовато, многим режиссерам недостает культурной осведомленности, поэтому они в своих работах «изобретают велосипед», и на это бывает тяжко смотреть.

Если же говорить об исследовании видеоарта, то это произошло на 3-м или 4-м курсе бакалавриата, когда преподаватель Андрей Ковалев показал нам видеоарт Мэтью Барни «Кремастер». Это было настолько безумно и не похоже ни на что из того, что я видела прежде, такой агрессивно чувственный миф, такая провокация. Это была вспышка, благодаря которой я увидела, насколько иначе может быть устроено движущееся изображение. Всё, что я знала про кино тогда, не имело ничего общего с тем, каким оно, оказывается, еще может быть.

А есть ли такие фильмы, которые вы обсуждаете на занятиях со студентами?

Поскольку сейчас я не читаю историю кино, то собственно фильмы мы не обсуждаем. Периодически я отсылаю студентов к тем или иным картинам в связи с искусствоведческой проблематикой. А еще я каждый год провожу мини-опрос среди первокурсников, интересуюсь, какие фильмы они знают. Например, ту же «Иронию судьбы» они видели или нет? А «Гараж»? А «Семнадцать мгновений весны»? Тоже «наше всё» в некотором смысле. И я показываю им Штирлица, чтобы они хотя бы имели о нем представление. И объясняю, почему этот сериал ни в коем случае нельзя было делать цветным.

Это жутко интересный процесс – то, как ослабевает власть советской культуры. Когда мы с вами росли, дома постоянно был включен телевизор, и по телевизору периодически шло советское кино. И те ценности, которые оно транслировало, воздействовали на нас, как мощное излучение. И это происходило ежедневно, из года в год. А современные ребята уже не смотрят телевизор и не попадают в зону этого «облучения», и я не знаю, посмотрят ли они когда-нибудь фильм «Гараж». Боюсь, что нет, потому что он не входит в топ-10 советских фильмов. «Иваново детство» Тарковского они посмотрят, потому что надо. «Весну на Заречной улице» – может быть. «Броненосец “Потемкин”» – при случае. А что-то простое, как, например, совершенно потрясающая, невероятно тонкая картина Виталия Мельникова «Старший сын», – кто про нее вообще слышал сегодня? Мне интересно наблюдать из года в год, как неуклонно падает эта осведомленность о советском кино. Поэтому мы в Школе дизайна ввели специальный курс об отечественном кино (для тех, кому это нужно, конечно).

Вообще, я думаю, что с точки зрения исследования культуры очень интересно смотреть на то, как трансформируется восприятие кино по мере возрастания временно́й дистанции. Каждый год выходят какие-то картины, которые привлекают к себе внимание, и в короткий промежуток времени их знают все. Но спустя несколько лет они становятся уже неизвестны новым зрителям. Старшее поколение зрителей их помнит, а поколение помоложе о них даже не слышало, потому что эти фильмы не вошли в чарты. И возникает такой потрясающий момент дисконнекта, который я часто ловлю. Например, есть «Матрица», которую знают абсолютно все. Уже сколько лет я проверяю – студенты не просто знают, они любят «Матрицу», считают ее значимым феноменом (хотя этот условный рейтинг у «Матрицы» падает год от года). А помните, был такой нашумевший в свое время фильм «Призраки Гойи»? Или «Старикам тут не место»? Их новое поколение студентов уже не знает, эти и другие фильмы – это огромные пласты, которые просто исчезнут. Это так любопытно, если думать об этом ретроспективно. А сколько картин, которых мы с вами не знаем?

2 марта, 2021 г.