От Ницше, Толстого и Солженицына до Кейнса, Талеба и Истерли

В этом выпуске о своих любимых художественных и научных произведениях, а также о книгах, полезных в преподавании, рассказывают Егор Саксин, Дмитрий Веселов и Александр Скоробогатов.

Саксин Егор Иванович

Преподаватель Департамента литературы и межкультурной коммуникации (Нижний Новгород)

Веселов Дмитрий Александрович

Доцент департамента теоретической экономики

Скоробогатов Александр Сергеевич

Профессор Санкт-Петербургской школы экономики и менеджмента

Художественная книга

Егор Саксин, преподаватель департамента литературы и межкультурной коммуникации факультета гуманитарных наук НИУ ВШЭ – Нижний Новгород

Вопросы о любимой книге или же о любимом фильме, честно признаться, всегда приводят меня в замешательство. Во-первых, потому, что по мере накопления читательского и зрительского опыта становится всё труднее выделить «самое-самое» из множества произведений, которые не просто понравились, а «нашли отклик в сердце и разуме». Во-вторых, социальная среда, в которой мы находимся, замыкает нас в определенные рамки, куда часть любимых книг не вписывается. (Речь не о произведениях «низких» жанров, а о беллетристике.) Некая незримо существующая стигматизация не позволяет нам говорить об одних книгах и стимулирует говорить о других. И в-третьих, со временем наши предпочтения меняются, и часть тех книг, что были очевидно «самыми-самыми» в одном возрасте, уступает место другим произведениям. Тем не менее, если мы говорим об одной книге, я хотел бы назвать «Так говорил Заратустра» Фридриха Ницше. Этот красивый философский текст оказал огромное влияние на развитие мировой (западноевропейской, конечно же, в первую очередь) философской мысли. «Так говорил Заратустра» – настолько сложное произведение, что нельзя ограничить его какими-то рамками: здесь соединены воедино и философия, и публицистика, и роман, и поэзия. В прошлом году, обсуждая со студентами литературу XIX века, я отметил тот факт, что последняя часть «Так говорил Заратустра» была издана в том же году, что и «Милый друг» Ги де Мопассана. Это еще раз подчеркивает то культурно-интеллектуальное единство тем и идей, которые формировала в XIX веке интеллектуальная элита Европы. Если Ги де Мопассан пишет об упадке морали и нравственности, о кризисе человеческого в буржуазном обществе, то Ницше призывает отбросить мораль и нравственность и провозглашает новый идеал – сверхчеловека. Вся наша современная культура индивидуализма, все эти многочисленные советы психологов о «любви к себе» и бесконечном самосовершенствовании обязаны своим появлением не в последнюю очередь ницшеанской идее о сверхчеловеке. Конечно, «Так говорил Заратустра» – книга противоречивая, неизменно вызывающая множество дискуссий; наверное, еще и поэтому она мне особенно нравится. В наше время радикализации убеждений, время повсеместного «ультра-» (ультралевых, ультраправых, ультралибералов и т. д.) «Так говорил Заратустра» все так же является камнем преткновения, оставаясь по завету ее автора «книгой для всех и ни для кого».

Дмитрий Веселов, доцент департамента теоретической экономики, старший научный сотрудник Международной лаборатории макроэкономического анализа факультета экономических наук НИУ ВШЭ

В школьные годы у меня не было одной любимой книги, их было всегда много. Из классиков русской литературы я зачитывался произведениями Антона Чехова, Льва Толстого, Михаила Салтыкова-Щедрина. Из зарубежных писателей увлекался романами Жюля Верна.

Особую роль сыграл роман «Война и мир» Льва Толстого. Я рос вместе с этой книгой. Сначала меня увлекали батальные и исторические сцены, потом, когда стал постарше, я смог прочесть и оценить другие стороны романа. В школьные годы идеалом был образ Андрея Болконского, а сейчас, по прошествии лет, мне ближе духовные поиски Пьера Безухова. Большие вставки французского языка привлекали мое внимание и склонили меня к началу его изучения (как первого иностранного). Помню, как в пятом классе были острые дебаты с товарищем, который был старше меня. Он убеждал меня, что я ничего не понимаю при прочтении романа «Война и мир», а я убеждал его, что все понимаю.

В 2007 году я уехал в первую длительную зарубежную поездку, на учебу в магистратуру Университета Париж-1. Мне посоветовали в то время прочесть роман «Две жизни» Конкордии Антаровой, и я взял эту книгу с собой. С тех пор «Две жизни» стала одной из моих любимых книг. Конкордия Антарова – актриса, педагог, ученица Константина Станиславского. В романе интересный сюжет, позволяющий побывать в разных частях мира в начале XX века. Главный герой книги, молодой человек, вступает во взрослую жизнь, встречая на своем пути необыкновенных, сильных и мудрых людей. Для меня было удивительно узнать, что книга была написана в Москве в годы Великой Отечественной войны и была опубликована впервые в 1993 году.

Александр Скоробогатов, профессор департамента экономики Санкт-Петербургской школы экономики и менеджмента

На разных этапах жизни это были разные книги, которые можно долго перечислять. В зрелом возрасте я сильно увлекся Александром Солженицыным, особенно его романом «В круге первом». Что подкупает в этой книге (как и во многих других его произведениях) – позитивное, бодрое настроение на фоне крайне невеселых картин жизни заключенных в сталинское время. Это как раз то, что у меня ассоциируется со «зрячей любовью» к своей стране и ко всему, что вокруг. Отдавая себе отчет в том, что представляет собой окружающая действительность, ты не перестаешь любить этот мир и действовать ему на пользу.

Не раз перечитывал так называемые сталинские главы в этой книге. Можно, конечно, только фантазировать о том, что там в голове у другого, но попытка реконструировать внутренний мир и мотивы человека, от которого столько зависит, и безумно интересна, и крайне полезна, особенно для экономиста. Ведь экономика сегодня занимается тем же самым: строит модели на основе допущений о мотивах рациональных агентов. И такие модели строятся в том числе для объяснения поведения диктаторов.

Сильные, но гораздо более грустные эмоции у меня не перестают вызывать тома «Красного колеса». Эта эпопея рассказывает о том, как происходит крушение России, «которую мы потеряли» и которую вполне могли бы не терять; о причинах этой трагедии, связанной не столько с объективными несовершенствами общественного строя, которые были вполне исправимы, сколько с тем, что кому-то обделенному судьбой не хватало власти и влияния. В этом, кстати, солженицынская эпопея продолжает основную идею «Бесов» Федора Достоевского – другой книги, которая, также будучи прочитанной в юности, продолжает оказывать влияние на мою собственную социальную философию.

Академическая книга

Егор Саксин

Это «Лолита» Владимира Набокова. Написанная на английском языке, но сочетающая в себе традиции европейской (в том числе русской) и американской литератур, именно эта книга пробудила мой интерес к американской литературе. Опубликованная почти в одно и то же время, что и «В дороге» (1957 год) Джека Керуака, «Лолита» (1955 год) Владимира Набокова говорит с читателем совершенно другим языком и задает совершенно иные вопросы. Насколько по-разному в обоих произведениях реализован мотив путешествия, настолько же разной читатель видит и Америку середины 50-х годов XX века. Как и произведение Ницше, «Лолита» – роман, по сей день порождающий споры. Одни видят в тексте только фиксацию девиантного поведения, другие – анализ причин, его порождающих, третьи читают «Лолиту» как филологический роман, написанный о литературе и для ее ценителей. Самое интересное, что правы в этом споре все, ибо «Лолита» – не просто многогранный роман, но поистине гениальное художественное произведение, одно из самых великих, созданных в XX веке.

Дмитрий Веселов

В профессиональной сфере большое влияние на меня оказала книга Одеда Галора “Unified growth theory” («Единая теория роста»). В 2009–2010 году я прочел статьи О. Галора и соавторов, которые были опубликованы раньше книги, а затем уже прочел и саму книгу. До изучения данных работ мое представление о теории роста и развития было построено на основе моделей, рассматривающих экономическое развитие как процесс непрерывного накопления капитала и уровня знаний. Модель единой теории роста, рассмотренная в книге, изменила парадигму, предоставив математическое обоснование перехода от количественных изменений к качественным в экономической системе. Модель позволяет объяснить причину длительной стагнации в доходах на душу населения до промышленной революции, а также сам переход от доиндустриального к современному обществу. Еще один важный сюжет книги – устойчивость и изменчивость. С одной стороны, О. Галор показывает, как факторы раннего (доисторического) развития оказывают существенное влияние на текущее экономическое состояние стран. С другой стороны, он предлагает модели совместной эволюции экономики и человека (его ценностных характеристик).

С тех пор я стал фокусироваться на моделях, описывающих глубокие факторы роста и развития, а также изменения, происходящие не только в сфере экономики, но и в области культуры, в ценностях и общественных институтах. Книга О. Галора оказала влияние и на мои исследования во ВШЭ и в Университете Париж-1 Пантеон-Сорбонна.

Радостно, что мне удалось познакомиться с Одедом Галором. В 2015 году я представил работу на его летней школе в Уорикском университете и впоследствии прошел стажировку в Брауновском университете, познакомившись с командой сотрудников и исследователей. В настоящий момент в исследовательской группе О. Галора работает мой ученик и соавтор – докторант Брауновского университета Александр Яркин. А с Эреном Арбатли, доктором Брауновского университета и соавтором О. Галора, мы проводим научный студенческий семинар по проблемам роста и развития на факультете экономических наук.

Александр Скоробогатов

Когда я был студентом, я читал много книг классиков экономической мысли. Из них наибольшее впечатление на меня произвела знаменитая книга Джона Мейнарда Кейнса «Общая теория занятости, процента и денег», которую в то время я не раз перечитывал. Что мне в ней нравилось – это опять же трезвый взгляд на капитализм, без крайностей вправо или влево. Система работает, но у нее, как и у всего в этой жизни, есть свои изъяны. Спады и депрессии – это не следствие государственного вмешательства и не предзнаменование слома системы в будущем, а то, как она и должна работать. Деловые циклы – это нормально. Практики от экономики давно отталкиваются от этой предпосылки.

Развитие этой идеи я нашел в книге Хаймана Мински «Стабилизируя нестабильную экономику», в которой представлен тот же трезвый взгляд на капитализм. Он же предложил простую, но очень реалистичную модель циклов. Кстати, не сказать, чтобы эти идеи прижились в академической экономике (тот же Кейнс вошел в нее через многочисленных интерпретаторов, но не в первозданном виде), зачастую они больше приходятся по вкусу бизнесменам и финансистам. Взять хотя бы Нассима Талеба с его бестселлером «Черный лебедь», а ведь, по сути, он развивает те же идеи. Возможно, их вхождение в академический мейнстрим еще впереди.

В свое время большим вдохновением для меня была книга Дагласа Норта «Структура и изменения в экономической истории», которая до сих пор не переведена на русский. Что мне нравилось в этой книге – это демонстрация возможностей экономики. Оказывается, это не просто наука о фирмах и рынках, с ее помощью можно разбираться и в том, что происходило в глубокой древности. Например, переход от присваивающего хозяйства к производящему имеет несколько объяснений, включая естественно-научные, но концепция Первой экономической революции Норта, как по мне, выглядит наиболее убедительно.

Книги и студенты

Егор Саксин

Для каждого исторического периода развития литературы есть свои ключевые тексты. На мой взгляд, на занятиях по истории литературы нельзя отдавать предпочтение одним текстам в ущерб знакомству с другими. Единственным оправданием этого может быть разве что недостаток аудиторных часов, выделенных на проведение семинарских занятий. Поэтому говорить о том, что какому-то тексту на занятиях по литературе отдается больше времени, а какому-то меньше в угоду вкусам и предпочтениям преподавателя, нельзя. Но и отрицать тот факт, что эти предпочтения и вкусы существуют, бессмысленно. Конечно, какие-то тексты мне разбирать интереснее и приятнее. Так, говоря, например, о французской литературе XIX века, не могу не вспомнить роман Эмиля Золя «Жерминаль». Сочетающий в себе глубокий анализ социального конфликта, психологизм и поистине восхитительные – яркие, метафорические – описания природы, техники, самого мира, «Жерминаль» оставляет неизгладимое впечатление после прочтения. История крупной забастовки французских шахтеров, вписанная к тому же в более масштабное эпическое полотно цикла «Ругон-Маккары», привлекает меня той беспристрастностью (насколько это возможно в литературе), с которой автор дает пищу для размышления читателя, материал для оценки действий и буржуа, и шахтеров. Считаю, что трактовка романа «Жерминаль» как романа анти- (буржуазного/капиталистического) в корне неверна. Задача, поставленная Эмилем Золя перед собой как автором, заключалась не в том, чтобы рассказать о конфликте, обозначив виновных и виноватых, но чтобы показать множественность точек зрения на этот конфликт, показать жизнь во всей ее сложности и многогранности. Понимание этого требует от читателя глубокой работы с текстом и контекстом произведения. В этом смысле «Жерминаль», на мой взгляд, бесценен как материал для глубокого историко-литературного анализа.

Дмитрий Веселов

На занятиях мы в основном разбираем статьи. Область, которой я занимаюсь, сегодня очень бурно развивается, так что каждый год выходит несколько десятков очень сильных работ. Большую роль для знакомства с состоянием научной области играют обзоры, публикуемые ведущими учеными. В то же время существуют две книги, которые увлекательно рассказывают о развитии теории роста. Это «В поисках роста: приключения и злоключения экономиста в тропиках» Уильяма Истерли и «Загадка экономического роста» Элханана Хелпмана.

Книга «В поисках роста» У. Истерли написана в виде квеста для экономиста, пытающегося найти рецепт благосостояния для беднейших стран мира. Сам Истерли около 16 лет проработал во Всемирном банке и подробно описывает успехи и неудачи политики Всемирного банка в своей книге. Книга очень хорошо дополняет курс теории роста, поскольку ее главы соответствуют разделам курса, теоретическим моделям, на основе которых проводилась политика поддержки развития беднейших стран мира. Другая книга, «Загадка экономического роста» Э. Хелпмана, позволяет познакомиться с ключевыми работами в области теории роста в очень доступной форме.

Для более широкого знакомства с проблемами развития человеческого общества я рекомендую студентам книги «Ружья, микробы и сталь» и «Коллапс» Джареда Даймонда. Это книги, которые можно прочитать на одном дыхании. Они рассказывают об эволюции человеческих цивилизаций и взаимном влиянии друг на друга природных факторов и человеческих сообществ.

24 декабря, 2020 г.