Философия в Вышке

О профессиональной траектории философа и особенностях философского образования в России, о главных направлениях работы школы философии Вышки, перспективах выпускников и вызовах времени рассказывает Анастасия Углева, руководитель Школы философии НИУ ВШЭ.

«Философия есть нечто не побочное, а основное»

Луций Анней Сенека

Расскажите о вашем профессиональном пути в философии. Как вы приняли решение поступать на философский факультет МГУ?

Решение было спонтанное. И хотя дома всегда была большая библиотека, в которой значительное место занимают труды классиков философской мысли, о философии как профессиональном поприще я никогда не мечтала и даже не думала. Всему виной случай. Я поступала скорее на спор, нежели по велению души. Но мне понравилось. У меня были отличные учителя, рабочая атмосфера и полное отсутствие свободного времени – этого оказалось достаточно.

Как вы пришли работать в Вышку?

Тоже волей случая. После окончания аспирантуры в МГУ работать меня пригласили в Институт философии РАН, но обговорить формальности сначала надо было с заведующим сектором современной западной философии, которым на тот момент был Алексей Михайлович Руткевич, одновременно занимавшийся созданием факультета философии в Вышке. Факультет был создан в 2004 году, а познакомились мы с Алексеем Михайловичем летом 2005 года, то есть факультет еще только строился, профессорский состав уже был практически сформирован, однако нужны были молодые кадры. В то время я параллельно писала докторскую диссертацию в Сорбонне, а Алексей Михайлович – известный франкофон, много переводивший французов, долгое время живший во Франции, так что нам было о чем поговорить. Он предложил мне другую карьерную перспективу, и я нисколько не жалею о сделанном выборе. Вышка всегда давала возможности. Молодому специалисту, да еще в области философии, профессиональное занятие которой никогда не сулило больших дивидендов, наличие таковых давало стимул развиваться, заниматься любимым делом. Мудрое руководство Алексея Михайловича, который всегда умел окружить себя способными к ответственной самостоятельной творческой и одновременно административной работе людьми, вызывает до сих пор у меня неизменный восторг и глубочайшее уважение.

Расскажите об опыте получения степени PhD в Сорбонне. Какие особенности имела процедура, если сравнивать ее с защитой кандидатской степени в России?

Сейчас многие получают западные степени – это стало почти нормой, как когда-то не иметь российской научной степени для ученого было mauvais ton. Я тоже попала под обаяние «буржуазии» и, окончив магистратуру в Сорбонне, еще будучи аспиранткой МГУ, естественно, согласилась продолжить этот путь по предложению моего французского научного руководителя Алана Рено. От таких предложений не отказываются, тем более что французская сторона пошла мне на встречу, и мне не пришлось прерывать работу в Вышке. По большому счету, работа над диссертацией в России была не менее интенсивной, чем во Франции, но определенную сложность представляло написание работы на иностранном языке. Очевидно, что разговорный французский, как и любой другой иностранный язык, серьезным образом отличается от академического письменного языка. Это был колоссальный опыт со своими взлетами и падениями. Кроме того, методология написания работы, акценты, которые традиционно ставятся в наших работах и в зарубежных диссертациях, характер работы с источниками, на которые нужно и можно ссылаться, и многое другое – все это радикальным образом отличалось от привычного. И этот опыт был важен для понимания академического, если можно так выразиться, менталитета французов. Когда пройдешь эту школу, столкнешься не раз в острой полемике с профессионалами, научаешься их понимать и одновременно подавать свои идеи так, чтобы они были востребованы, а не просто услышаны. А вот защита во Франции для меня была действительно настоящим испытанием. При актуальных правилах защиты диссертаций, установленных в Вышке с 2018 года, мы в известной мере переняли этот опыт. И пройдя сама через это испытание, защитив сначала кандидатскую диссертацию в МГУ, а затем в Сорбонне, я могу сказать, что защитившейся я ощутила себя только после второй защиты. Сама ваковская система защит, помимо прочего, ущербна тем, что тебя слушает огромное количество людей, которые часто тебя не знают и работы твоей не читали. Выступают по тексту диссертации только приглашенные извне оппоненты, как правило лояльно настроенные, поэтому не защититься, по крайней мере в гуманитарной сфере, можно только при отсутствии явного желания или в конфликтной ситуации. Было волнительно, но и только! Во Франции же моя защита длилась 4,5 часа с коротким перерывом минут на 15. Все члены жюри, как это выглядит теперь и в случае защит во ВШЭ, – признанные специалисты в моей области исследований, кроме того, почти со всеми из них я имела возможность обсуждать отдельные положения моей диссертации до защиты, поэтому во время самой процедуры мы уже не отвлекались на «мелочи», а углублялись, как говорится, в суть вопросов, многие из которых были каверзными, иные предполагали длительные предварительные размышления, понимание исследовательских перспектив. У меня на тот момент уже было немало публикаций, я преподавала несколько лет в Вышке, что создавало мне определенные преимущества в глазах моих оппонентов. И кстати говоря, самым суровым критиком был мой научный руководитель. Тем не менее меня уже воспринимали как коллегу, хотя чаще всего успешная защита докторской диссертации во Франции лишь открывает дорогу к академической карьере.

Какие особенности есть у философского образования в России и в Вышке?

Дело в деталях. У нас есть большие курсы по истории западной философии и по истории русской философии. Они идут параллельно, и многое в понимании того, как именно формировалась русская мысль, в каких резервуарах западной философии она зарождалась, каких авторов читают и объявляют корифеями, зависит от того, кто читает этот курс, тогда как курс по зарубежной философии в принципе не претерпевает радикальных изменений в этом плане, и его насыщенность зависит от длительности и объема курса. Во Франции же есть общий курс, в котором мировая философия и национальная традиция практически не разделены, акцент делается на «великих» книгах и актуальных проблемах; вторым, как правило, посвящены спецкурсы, и они меняются из года в год. Впрочем, как и выбор «великих» книг претерпевает изменения, многое остается на самостоятельное изучение. Например, в этом году на первом курсе могут читать Платона, а в следующем – Аристотеля. В определенной мере это не лишено смысла, поскольку до сих пор философия во Франции преподавалась на последнем году обучения в лицеях, и предварительный анализ некоторых ключевых философских работ из мировой классики вчерашним школьникам уже приходилось осваивать на довольно приличном уровне. Кроме того, существует конкурс CAPES для будущих преподавателей философии в средней школе, а также Agrégation – для преподавателей философии в высшей школе, программы которых на текущий год известны заранее, и нередко университетские учебные программы ориентируются на те работы, знание которых требуется для успешного прохождения этих экзаменов. Конечно, взаимозависимость между образовательными программами в университете и этими профессиональными конкурсами не стопроцентная, но все же влияние просматривается: с одной стороны, из этого следует некоторая ограниченность в обзоре мировой философской мысли, а с другой стороны, напротив, больше внимания, чем в России, уделяется медленному чтению отдельных источников. У нас эта практика не столь распространена, к сожалению. Однако есть и счастливые примеры. И все же всеохватность нашей программы не оставляет времени на детальную работу с текстами. Хочется дать возможность коллегам реализовывать свой потенциал в полной мере. К сожалению, образовательный стандарт нас в этом сильно ограничивает. А в нашей школе философии работают уникальные специалисты, которые подчас за счет собственного свободного времени, из любви к искусству, много времени уделяют такого рода работе со студентами. У нас нет пресловутой пропасти между преподавателем и студентом, коллеги охотно делятся своими умениями, знаниями, возможностями… Тем же, для кого, как говорил Мольер, «жизнь без науки подобна смерти», у нас открыты все двери. Мы умеем влюблять в философию, хотя и обратное тоже случается. Но о вкусах не спорят…

Расскажите о главных направлениях работы школы философии Вышки. Удается ли сохранять баланс между преподавательской и исследовательской работой? Считаете ли вы его необходимым?

К такому балансу нас в известной степени вынуждает единый контракт. Каждому преподавателю в отдельности удается это в большей или меньшей степени. Но в целом такова реальность, а теперь, когда Вышка сделала акцент на проектной работе, поиск баланса становится условием успеха. Как говорится, «то, что нас не убивает, делает нас сильнее». И мы приспособились, даже закалились. Вряд ли кому-то из нас достаточно быть просто тьютором. Учеба и работа в Вышке, как правило, развивает амбициозность. Быть востребованным в студенческой аудитории, которой доступны огромные массивы информации, вряд ли получится, если ты не учишься сам, если ты не в курсе новейших тенденций, более того, если ты сам не производишь новый продукт, интересный широкой или хотя бы узкой профессиональной аудитории. Docendo discĭmus, как писал в «Письмах» Сенека. В Вышке требовательные студенты, довольно суровая кадровая политика, высокие требования по результативности как в преподавании, так и в исследованиях – не расслабишься! Это дисциплинирует и заставляет двигаться дальше и выше. Правда, к большому сожалению, нередко ценой здоровья, даже жизни, чаще – свободного времени, но тем не менее это постоянный драйв, осознание ответственности за себя и за других, поскольку все наши индивидуальные результаты так или иначе являются важной составляющей результативности всей Школы. Что касается направлений работы именно школы философии, то они очень разнообразны, ибо многогранны индивидуальные исследовательские интересы наших преподавателей. Однако у Школы в целом есть приоритетные направления – те, которые мы заявляем в качестве таковых в силу традиции, обеспеченности кадрами, заслуживших высокой оценки наших коллег из партнерских российских и зарубежных образовательных и научных учреждений результатов работы (таковы исследования наших сотрудников в области истории философии, социальной и политической мысли, логики и философии религии). Но есть и те направления, которые мы активно развиваем в соответствии с актуальными задачами и трендами в мировой общественной мысли (такова, к примеру, аналитическая философия, философия сознания, digital philosophy, нейрофилософия, прикладная этика).

Вопрос, который волнует всех непосвященных. Какие карьерные траектории популярны у выпускников школы философии?

Самые разные. Довольно большой процент тех ребят, кто проходит весь трек – от бакалавриата до аспирантуры, остаются в академической среде, многие из них стали нашими сотрудниками, другие преподают в Лицее НИУ ВШЭ, получили место в иных университетах и научных институтах. Сейчас в школе философии из 80 сотрудников 15 человек – наши бывшие блестящие студенты, и Школа возлагает на них большие надежды. Большая часть наших выпускников бакалавриата либо сменили профессию, избрав магистерские программы по другим направлениям (социологии, менеджменту, истории, рекламе, например), либо уехали учиться за рубеж. Надо сказать, что многие наши студенты еще в процессе учебы приобретают бесценный опыт работы в Лицее НИУ ВШЭ и в Распределенном лицее. Многие занимаются разного рода аналитикой, работают в издательствах, занимаются переводами. Вообще говоря, философией, как, впрочем, и любой другой наукой, можно и нужно заниматься по призванию, не стоит тратить время на то, к чему не лежит душа. При этом философский бакалавриат действительно позволяет освоить широкий спектр универсальных навыков и компетенций, необходимых в любой профессиональной сфере. Философия научает мыслить критически, взвешенно, не пренебрегать ни широтой, ни глубиной.

Школа философии активно занимается международным сотрудничеством. Какие проекты вы бы отметили?

Проектов много, но довести каждый из них до желаемого результата довольно сложно и требует времени, если иметь в виду не отдельные задачи, а создание, скажем, совместных образовательных программ, международных лабораторий и центров. Нам многое удалось сделать в сотрудничестве с французскими партнерами (есть несколько общих исследовательских проектов, уже несколько лет успешно работает программа двойных дипломов в магистратуре с Сорбонной, с этого года появилась возможность писать кандидатскую диссертацию при совместном научном руководстве, с единой защитой и последующей выдачей двух дипломов). У нас действует регулярная летняя школа с Университетом Неймегена, и мы планируем также развивать эти отношения в направлении создания программ двойных дипломов. Особого внимания заслуживает работа двух наших уникальных лабораторий – Международной лаборатории логики, лингвистики и формальной философии под руководством Е.Г. Драгалиной-Черной и Международной лаборатории исследований русско-европейского интеллектуального диалога под руководством В.К. Кантора. Они выстраивают разнообразные международные связи, подтверждая их эффективность масштабными научными конференциями и публикациями в ведущих журналах. У нас есть регулярно действующий международный коллоквиум, созданный по инициативе наших иностранных коллег, в котором принимают участие приглашенные докладчики из лучших университетов мира. И еще масса личных связей и проектов, которые также работают на наш имидж. Помимо традиционных задач развития международного сотрудничества в целях обеспечения привлекательности нашего образования для иностранных абитуриентов и обеспечения возможностей для наших студентов интегрироваться в мировое академическое сообщество, а в науке – обеспечения нашей конкурентоспособности, занятия определенных позиций в международных рейтингах, нам самим важно не терять связь с внешним миром, иметь возможность посмотреть на себя со стороны трезво, без снисхождения, сохраняя свою уникальность, не отставать от мировой философской науки. Для этого нужно быть в нее интегрированными.

Есть ли у школы философии планы по открытию новых программ?

Да, конечно. Мы постоянно анализируем спрос, который предъявляют выпускники нашего же бакалавриата, понимаем, что теряем многих из них в силу отсутствия у нас широкого предложения по философии в магистратуре. Имеющиеся у нас две программы по «Философской антропологии» и «Философии и истории религии», очевидно, не могут удовлетворить весь спрос. Однако преимущественно из-за внешних ограничений, в частности из-за сокращения бюджетных мест в магистратуре, мы и не можем сделать наше предложение более разнообразным. Но мы готовы рисковать. Так, нам долгое время не хватало собственной магистерской программы по аналитической философии. Понимая все риски, мы все-таки отважились на ее создание. Надеемся, что в скором времени под нее будут выделены бюджетные места. Еще мы планируем открыть в ближайшее время англоязычную программу по социально-политической философии. Не буду забегать вперед и раскрывать интригу, но мы очень надеемся, что и этот проект будет привлекательным как для российских, так и для иностранных абитуриентов.

Какие главные вызовы, с вашей точки зрения, стоят сегодня перед коллективом школы философии?

Сохранить спокойствие и достоинство. Вы знаете, что факультет гуманитарных наук НИУ ВШЭ находится сейчас в состоянии реорганизации, и понятно, что ее результатом может быть радикальная ломка устоявшихся традиций, сокращение численности коллектива и т.д. Это сложное время для Школы. Я искренне надеюсь, что слова Сенеки о том, что «философия есть нечто не побочное, а основное», подтвердятся конкретными административными решениями. У нас действительно сильный преподавательский состав, в Школе работает ряд известных ученых, молодому поколению есть на кого равняться, но и оно само по себе уникально. Это люди с потрясающей работоспособностью, неиссякаемой энергией, умеющие отдаваться полностью любимому делу, при этом сохраняя взаимное уважение, всегда готовые поддержать друг друга! В этом смысле Алексею Михайловичу Руткевичу удалось в свое время создать уникальный коллектив, а Владимиру Натановичу Порусу, сменившему его на посту руководителя, – поддерживать долгое время его жизнеспособность несмотря ни на что! Школа философии по результатам 2019 года занимает 117-е место в мировом предметном рейтинге QS, 2-е место среди философских факультетов в России. Согласитесь, для молодого факультета это совсем неплохо. И наши амбиции этим не ограничиваются.

Что интересного произойдет в школе философии в 2020 году?

2020 год в самом разгаре. С января школа философии вступила в новую фазу своего развития. Наш научный коллектив был преобразован в несколько научно-исследовательских групп по приоритетным исследовательским направлениям. Некоторые из них фактически давно работают на базе международных лабораторий и НУЛа, иные только начали свой путь, и, по-моему, вполне успешно. Эти группы ориентированы на решение двух основополагающих задач: во-первых, на развитие наших коллективных научных исследований, формирование международных коллабораций, установление межинституциональных, в том числе международных партнерств, и во-вторых, на реализацию проектной деятельности с активным вовлечением в нее студентов и аспирантов. Причем речь идет не только об исследовательских проектах, но и о прикладных, с акцентом на междисциплинарных исследованиях, чрезвычайно востребованных нашими студентами, да и преподавателями тоже. Мы также планируем выпустить несколько новых онлайн-курсов, каждый из которых, надеемся, станет изюминкой нашего предложения на рынке открытого образования. Рассчитываем уже с сентября этого года запустить наш новый просветительский проект для школьников. Наконец, существенные изменения, надеюсь, коснутся и наших образовательных программ с целью обеспечения специализации наших студентов начиная с первых курсов бакалавриата, а также углубленной подготовки студентов, мотивированных делать академическую карьеру. Впрочем, всем нашим студентам мы надеемся предложить уже с нового учебного года более разнообразную линейку профильных семинаров и форм организации проектной работы.

13 мая, 2020 г.

Окна роста