Академические кошмары

Ночные кошмары университетских людей обнажают наши беспокойства и переживания. Какому преподавателю не снилось, как он опаздывает на занятие по вине абсурдных или банальных обстоятельств? Какой исследователь не просыпался от ужаса пропущенного дедлайна по проекту или статье? Тревожные сновидения администраторов разнообразны: бесконечно растущие сметы, исчезающие чернила и ученые-зомби, которые бегут по узкому университетскому коридору с вытянутыми руками и требуют зачесть надпись на заборе как статью в Q1 WoS. Сегодняшний выпуск «Окон роста» посвящен академическим кошмарам преподавателей, ученых и администраторов Вышки.

 

Сновидение есть осуществление тайного желания.

Зигмунд Фрейд (1901)

 

Алина Зражаева, преподаватель Лицея НИУ ВШЭ

Я открываю глаза и понимаю, что что-то не так. Свет. Слишком светло. Вскакиваю, бегу к часам, а их нет, нет на месте. «Сколько сейчас? Какой день недели? Среда? Значит, сегодня пара?» Судорожно перемещаюсь из комнаты в комнату, отшвыриваю попадающиеся под руку предметы – листья документов, майки, зарядку от ноутбука, подушку, что лежит на полу. «Который час? Больше, чем 9? Почему так светло?» Ворошу одеяло, трясу, на пол с грохотом падает телефон. Хватаю его и замираю – а кому звонить? И почему не позвонили мне? Хочу набрать номер, но уже слышу по ту сторону динамиков голос: «Поздно». Как поздно? Я еще успею собраться, доехать, пусть с опозданием.

– Поздно.

Не понимаю, кто это, но голос строгий, деловитый, с явно недобрым намерением.

– Меня уволят? А с группой что?

– Группа ушла к другому преподавателю. К вам она больше не вернется, естественно. Как можно было подвести такое количество людей? Право, в вас они невероятно разочарованы.

– Возможно, я могу отработать, штраф...

– Поздно.

– Да что же это, никто до меня никогда случайно занятия свои не просыпал?! Да как же, из-за одной ошибки...

Непонятно как, но вдруг ощущаю – время движется все стремительней. Решаю плюнуть на голос в трубке и ехать. «Успеть бы к концу пары, к концу рабочего дня, а там уж!» И чем быстрее пытаюсь собраться и выйти из дома, тем скорее оно, время, летит. 9:30. Я хватаю рюкзак и выбегаю. 9:55. Лифт. 11:45. Автобус. 13:30. Что происходит? Теперь я уже и позвонить не успеваю – по ту сторону аппарата меня никто не может вспомнить. «Да, был у нас один, работал когда-то, но когда это было...» Что делать? Выхожу из автобуса. 18:50. Какой сейчас день? Или, может, год? Как это остановить? Прохожие странно смотрят на меня. Время убегает. Становится страшно, я закрываю глаза, лицо руками и начинаю кричать. Тьма сгущается. Поздно.

Открываю глаза и понимаю, что что-то не так. Свет. Слишком светло. Вскакиваю с кровати и бегу к часам. 9:30. Я опоздала. В спешке натягиваю рубашку, брюки, почти падаю, проверяю телефон. И почему никто не позвонил? На экране телефона 9:45, четверг. Четверг. В четверг у меня нет занятий. Глубоко вздыхаю, бросаю телефон на диван и прямо в одежде ложусь спать дальше. Вспоминаю, встаю, словно от нехватки кислорода дышу сложно и сбивчиво, в ужасе смотрю на часы телефона. 9:46. Время идет.

Анна Ганжа, доцент школы культурологии факультета гуманитарных наук

К огромному сожалению, я храбрый человек, совершенно взрослый, мое бессознательное не запугать, и никаких ночных кошмаров я не переживаю. И это очень обидно, ведь, к примеру, я могла бы написать, как просматриваю по ночам оценки, которые мне выставляют студенты, как пересыхает у меня во рту при входе в личный кабинет, где они хранятся, как я предварительно зажмуриваюсь, потом выбегаю из комнаты, чтобы сразу не испугаться: там есть графа «простота и ясность изложения», где, по справедливости, могли бы стоять одни нули. Или я могла бы рассказать, как после занятий у магистров на Басманной мы проговорили со студентами до 22:00 и здание закрыли, как я стучала во все окна и двери, а потом внезапно погас свет, и я оказалась одна в абсолютно темном пространстве, при этом в голове вертелось только название знаменитого киноклуба школы философии «Ужасы на Басманной». Как измученная бессонной ночью в холодном и темном помещении, исцарапанная колючими кактусами с коридорных подоконников я утром вышла на улицу, где мне плюнул прямо в лицо второкурсник, который шел к первой паре и которому я поставила «8», а не «9» за курсовую из-за просроченного дедлайна. Как, разрыдавшись от такой череды незаслуженных происшествий, я, чтобы дойти до «Курской», добрела до тоннеля №3, который зачем-то перекрасили из серого цвета в красный, и продавцы мимозы и орехов, переодетые охранниками, просили граждан пройти всех в электричку до Волоколамска. Но этого, конечно же, никогда не было даже в моем воображении: я никогда не думаю о пожарах и обрушениях в административных зданиях, почти никогда не боюсь мышей, пауков, змей и высоты, не боюсь утонуть, хотя не умею плавать, не боюсь ядерной войны, хотя все детство меня к ней готовили, и кошмары мне совершенно не грозят.

Вернее, так: мои кошмары – это ситуации, где я попадаю в социальную ловушку. Я работаю со студентами и не хотела бы иметь дело со зрелыми людьми, прихожу на работу к 12:00, а не к 7:00, общаюсь с теми, кто лишен предрассудков и предвзятостей, живу в городе, а не в деревне, часто пребываю в одиночестве, а не в компании, люблю бродить по улицам, а не сидеть дома. Поэтому, если сгенерировать мой настоящий кошмар, то его формула будет такой: это сельский клуб с дискотекой, где мне нужно держать ответ перед всеми немолодыми жителями некой немногочисленной, лучше спивающейся, деревни. В идеале эти жители должны быть бессердечными атеистами, но со своей моралью и традициями. Вместе мы должны предаваться праздным разговорам о допустимом и недопустимом, об истине и лжи, о друзьях и врагах. Должно быть многолюдно, грязно, прокурено и неустроенно, но в глазах окружающих должны царить строгость и страх.

Ну вот, написала и сама даже как-то испугалась!

Евгений Иванов, младший научный сотрудник Научно-учебной лаборатории мониторингов рисков социально-политической дестабилизации

Современные студенты не признают авторитетов. Отношения в университетской среде все больше переходят в горизонтальную плоскость. И научные сотрудники, и преподаватели, и учащиеся – все варятся в одном здоровенном котле мнений, идей, знаний. Университеты возвращают себе статус территории свободы. Из образовательных центров выхолащивается дисциплинарность. Или мы перечитали Мишеля Фуко?

Воздух свободы раскрепощает студентов, помогает раскрыть их потенциал. С другой стороны, в таких условиях молодым преподавателям труднее войти в рабочее русло. Рычагов практически никаких. Позиции откровенно расстрельные.

Как-то довелось мне вести несколько семинаров в РЭШ. Студенты там искренние, ищущие и очень подкованные. Пожалуй, первый и единственный свой преподавательский кошмар я словил в ночь перед очередным занятием с рэшевцами.

Как всегда, полный класс. Ребята ответственные, прогуливают редко. Проспать могут, но это мелочи. Обсуждаем «Государя» Макиавелли. Книжка культовая. Лес рук – все хотят высказаться, поделиться мыслями. Разговор заходит о том, кому, собственно, посвящена книга, кто тот самый спаситель Италии, на которого уповает флорентийский хитрец.

– Ясно кому, – удивляюсь я невнимательности студентов, – в эпиграфе упомянут Лоренцо Медичи, стало быть, ему.

– А разве не Чезаре Борджиа? – бросил кто-то с задних рядов.

– Чезаре подходит лучше, он идеально сочетает в себе и «льва» и «лисицу», – подхватили первые парты.

Я замялся, почесал редкую бороденку и отрезал:

– Нет. Все-таки Лоренцо. О Чезаре Макиавелли действительно писал как об образцовом политике, но надежды свои связывал с Медичи. Остальное – фантазии сценаристов голливудских сериалов.

Ребята пожали плечами да покивали головами, мол, «ладно, верим на слово». Я задал какой-то другой вопрос, и мало-помалу обсуждение продолжилось. Вдруг замечаю шевеление в разных концах аудитории. Кто-то стал шуршать распечаткой, кто-то начал коситься в телефон. «А что, если не Лоренцо? Может, я ерунду ляпнул». Где-то в глубине заскрипел, задергался червячок сомнений. «Вот дурень! Еще с такой уверенностью и помпой отстаивал Медичи, надо было вежливо переключиться на следующий вопрос и не акцентировать внимание на этом моменте». По спине пробежал холодок. Один из студентов, оторвавшись от телефона, поднимает руку. «Ну все. Мне конец».

Проснувшись, я нащупал на тумбочке телефон, загуглил «Государь. Текст». Загружаю. Первая страница. На экране курсивом: «Никколо Макиавелли – Его светлости Лоренцо де Медичи». Повернувшись на бок, я провалился в глубокий сон. С тех пор перед парами мне ничего не снится.

Владимир Файер, доцент школы лингвистики факультета гуманитарных наук

Думаю, кошмары преподавателя тривиальны: или снится, что не успеваешь на пару, или – что нужно рассказывать незнакомый или малознакомый материал. А вот мой коллега Олег Сергеевич Волков из школы лингвистики придумал, какую пользу для учебного процесса можно извлечь из этих кошмаров! Процитирую его экзаменационное задание по одному из предметов. С разрешения автора я внес в текст сокращения и замены, чтобы это задание и дальше можно было использовать.

«Набрав какую-то комбинацию цифр в своем телефоне, Вы случайно на несколько часов переселили Вашу душу в тело некоторого преподавателя. Через час Вы должны вести семинар по теме ***. Если Вы на него не придете, то у преподавателя отнимут служебную квартиру, в которой он живет с шестью детьми. За час подготовьте хендаут или презентацию по данной теме из расчета, что пара, которую Вам предстоит вести, длится час двадцать. Учтите, что студенты, перед которыми предстоит вести пару, сведущи в лингвистике, так что просто пересказать *** не получится, нужен творческий подход».

Чувство зависти по отношению к нашим студентам посещает меня гораздо чаще, чем любые кошмары.

Светлана Яцык, младший научный сотрудник научно-учебной лаборатории медиевистических исследований

Мои кошмары узнаваемы и объяснимы.

Мне часто снятся сны с повторяющимся мотивом: я оказываюсь в каком-то сообществе, языком которого не владею. Накануне защиты диссертации мне снилось, что защита эта состоится в декорациях какого-то тоталитарного государства, а я не имею ни малейшего представления о его идеологии и вообще не нутрю ангсоц. Перед конференциями снится, что все вокруг говорят на каком-нибудь датском или голландском и от меня ожидают того же, а я не умею. Перед семинарами снится, что предложения забивают мне рот, тянутся, мнутся, мне не удается их закончить и студенты засыпают.

Когда я баллотировалась в муниципальные депутаты, я волновалась из-за отношений с представителями государства и закона. Однажды мне приснилось, что за очередную несанкционированную раздачу листовок мне назначили наказание, 30 часов исправительных работ при условии, что на эти работы меня могут вызывать в любое произвольное время: ранним утром прямо из постели, с ужина с семьей или с пары, которую я веду. Услышав про последнее, я упала в обморок — и именно с пар меня на эти работы и забирали.

Чуть менее мрачный сон об авторитетах: у меня есть одногруппница, которая работает в РАНХиГС (Лена, привет!) и которой я все 10 лет нашего знакомства восхищаюсь. Однажды я увидела во сне, что она читает какую-то вполне академическую лекцию, стоя за кафедрой в епископском облачении, а я смотрю на нее снизу, из толпы сирых и убогих, и осознаю, что здесь-то мне и место.

И наконец, не раз во сне на меня обрушивались полки в архиве, и никто не приходил меня спасать.

 

Владислав Земенков, менеджер факультета гуманитарных наук

Мне часто снятся разные сны. Но университетские – самые насыщенные. Такие сны лишены логики, в них нет единого нарратива. Поскольку у меня сейчас административная позиция и я много работаю в АСАВ и других корпоративных системах, то такие сны снятся наиболее часто. Помню, как осенью никак не могла отчислиться студентка, и мне снилось, что курсор моей мышки судорожно пытался, но никак не нажимал на «отчислить». Курсор просто глючил. Не знаю почему, но я проснулся в холодном поту. Самый яркий сон – это когда я ездил проводить вышкинскую олимпиаду. Мне приснилось, что ночью в мой номер, в котором хранились задания, врываются люди в черном, ломают замки на чемоданах и забирают бланки. В общем, мои сны являются проекцией моей ответственности.

Авторы текста: Ганжа Анна Геннадиевна, Земенков Владислав Игоревич, Файер Владимир Владимирович, Яцык Светлана Александровна, 31 мая, 2018 г.