Преподавание 2.0: методы и практики

Июньский выпуск Academic Forum открывает дискуссию о новых университетских образовательных практиках. В качестве экспертов мы пригласили выступить преподавателей Вышки Олега Подольского, Сергея Медведева* и Игоря Артамкина.

О новейших трендах в области университетского образования рассказывает научный сотрудник департамента исследований и разработок Института образования НИУ ВШЭ Олег Подольский.

Каковы сейчас основные тренды в университетском образовании?

Главным трендом является сам факт того, что появляются новые формы образования. Классическая урочная система сейчас столкнулась и активно конкурирует с новыми неформализованными типами обучения. Сейчас мы имеем дело с такими явлениями, как MOOC — Massive online open courses (главным образом проекты edX, Coursera, Udacity), которые позволяют собирать на едином электронном пространстве от сотни до десятков тысяч студентов. Обучать эту армию студентов могут всего несколько преподавателей.

Среди новых образовательных форматов можно выделить игроориентированную форму обучения — game-based learning. Сам подход к обучению через игры не новый, однако формат, который позволяет «зашивать» внутрь игры образовательный контент, возник сравнительно недавно. Это ставит совершенное новые по сложности задачи с точки зрения проектирования программ.

Существуют технологии обучения, полностью основанные на виртуальном взаимодействии. Например, такой яркий проект, как Second life, объединяющий до миллиона пользователей со всего земного шара. Такое технологизированное обучение, опять же, подразумевает изменение роли преподавателя. Если классический преподаватель стоял у доски, то сейчас преподаватели должны становиться тьюторами, наставниками и «проводниками» в новой электронной среде.

Наконец, система высшего образования начала заимствовать форматы, применяемые в бизнес-образовании (тренинги, деловые игры, симуляторы). Там действительно за последние годы удалось многого достичь с точки зрения эффективности обучения. Возможно, в этом плане корпоративное бизнес-образование даже обогнало образование институциональное.

 

Какие проблемы стоят сегодня перед университетским образованием?

Проблем несколько, и все они уже многолетней давности. В первую очередь это проблема содержания образовательных программ. Это содержание определяется и сегодняшними инновациями, и запросами экономики, и новыми профессиями, которые требуют новых специалистов. То, чему учили студентов 30–40 лет назад, сегодня уже никуда не годится. В этом смысле требуется постоянный «тюнинг» образования под запросы сегодняшнего или даже завтрашнего дня.

Второй вопрос — как это содержание правильно доносить, какие должны быть технологии преподавания и т. д. Сегодня нередко наблюдается переход от долгосрочных программ к краткосрочным, дробление на более мелкие модули, поскольку трудно планировать что-то на далёкую перспективу в ситуации, когда знания, появившиеся сегодня, завтра уже устаревают. Быстрее других устаревают постоянно усложняющиеся форматы знания, находящиеся на пересечении нескольких профессиональных областей. Поэтому технологии, позволяющие быстро и оперативно обновлять знания, сегодня особенно востребованы.

Ключевым, с моей точки зрения, является вопрос развития и формирования у студентов профессиональных навыков, востребованных на рынке труда. В целом российские университеты стараются соответствовать потребностям работодателей. Но в области социально-личностных навыков, на которые у бизнеса повышенный спрос, со стороны университетов сегодня крайне низкокачественное предложение. Должны университеты этим заниматься или нет — это вопрос. Я считаю, что должны.

Другой важный момент — вопрос глобальной доступности образования для учащихся. Было бы правильным адаптировать и переформатировать ту образовательную среду, которая существует сегодня в наших институтах. Например, сделать её смешанной (формат так называемого blended learning), включающей в себя как очное, так и дистанционное обучение. Такие смешанные форматы позволяют использовать те технологии, которыми сегодня пользуется любой человек (интернет, социальные сети и т. п.). Если университет сможет под них подстроиться, в будущем он окажется в выигрыше.

 

Насколько актуальным остаётся классический формат лекций?

На сегодняшний день ни Оксфорд, ни Гарвард не отказались от классического аудиторного преподавания, и я уверен, что в ближайшие пятьдесят лет не откажутся. Конечно, университеты начинают использовать современные технологии обучения, в частности электронные форматы. Но пока электронный формат не разовьётся, традиционный аудиторный формат будет в приоритете. Решающую роль играет эмоциональный контакт, вовлечённость студента в процесс обучения. Многие исследования по курсам MOOC показывают, что большинство подавших заявку на дистанционное обучение не доходят до конца. Скажу на своём примере: из девяти онлайн-курсов, на которые я записывался, я не прошёл до конца ни одного. В каких-то случаях мои ожидания относительно содержания курсов не совпали с тем, что мне было предложено, в других — не понравилось, как меня ведут, я не почувствовал контакта с преподавателем и потерял интерес. В этом смысле классные, аудиторные форматы будут живы до тех пор, пока будут существовать харизматичные преподаватели, заражающие студентов своей увлечённостью наукой.

 

Изменился ли на сегодняшний момент формат семинарских занятий?

Классический семинар остался, но наряду с ним появились семинары в интернете (вебинары), индивидуальные и групповые онлайн-консультации в формате тьюторинга. По большому счёту, технологизировался сам процесс взаимодействия преподавателя и студентов.

Нагрузка тьютора порой гораздо выше, а задача сложнее, чем у обычного преподавателя. В этом смысле тьюторинг играет большую роль, но, с моей точки зрения, требует серьёзной доработки с технологической и методологической точек зрения. Нужно, чтобы студент получал реальную поддержку и имел свой индивидуальный план развития, который бы отслеживался тьютором.

 

Как российская действительность отзывается на эти тенденции? Как происходит заимствование, рецепция всех этих новых идей?

Тут несколько моментов. Насколько мне известно, на уровне министерства сейчас вновь начали обсуждать дистанционное образование и создание электронного федерального университета. В действующем законе об образовании дистанционные, электронные форматы описаны достаточно поверхностно, что, с одной стороны, даёт огромную свободу для институтов и для практиков, а с другой стороны, непонятно, куда двигаться дальше. Я склонен считать, что как таковой системы электронного обучения в нашей стране на данный момент не существует. Есть отдельные инициативы — в конкретных вузах, в регионах, причём в регионах порой это даже более качественно реализуется, чем в ведущих университетах.

Что касается интеграции современных методов обучения, то я не уверен, что в МГУ или Высшей школе экономики за день или за год можно ввести, к примеру, проблемно-ориентированный подход. Скорее всего, это и не нужно, потому что метод сам по себе не должен ставиться во главу угла. На мой взгляд, надо изучать удачный опыт европейских и американских университетов, и если что-то менять, то постепенно, поэтапно, апробируя новые методы на конкретных курсах, а затем, возможно, и на целых образовательных программах. Например, недавно мы проводили среди преподавателей Вышки обучение компетентному проектированию образовательных программ, целиком и полностью построенное на проектном подходе. Во главу угла была поставлена задача самостоятельно, во взаимодействии с потенциальным или виртуальным заказчиком спроектировать образовательную программу. Уже под эту задачу проектировщик программы (в данном случае преподаватель ВШЭ) должен был подобрать соответствующие технологии и методы обучения. У нас практически не было лекций. Мы приглашали иностранных специалистов, которые давали слушателям общее представление о том, как правильно проектировать программу. Такой формат абсолютно нестандартен, но, по отзывам экспертов, заказчиков обучения, проект прошёл довольно успешно и заслуживает продолжения.

 

Что может сделать конкретный преподаватель для того, чтобы улучшить и осовременить свой курс, сделать его актуальным по формату?

Главное — желание. Возможностей сейчас море, причём как открытых, так и платных, как групповых, так и индивидуальных. Ежегодно в России и за рубежом проводятся десятки конференций, посвящённых электронным технологиям обучения: eLearnExpo, EduTech, Edulearn, EdMedia, ICDLE и др. Существует огромное количество ресурсов, позволяющих отслеживать новые методы и техники преподавания: Edutopia, Times Higher Education, TechLearning, EduHound, eLearning Guild и т.п.

Вопрос только в том, есть ли у преподавателя стойкая готовность к изменениям, к самообразованию и обмену опытом, что за рубежом, как мне кажется, приветствуется гораздо больше, чем в России.

 

Уже несколько лет в рамках проекта «Escapes from Modernity» в разных удалённых от цивилизации местах (в сопках Лапландии, в лесах под Тарту, в баварских Альпах) проводятся летние и зимние школы, в которых активно участвуют студенты Вышки. Мы попросили организатора этих школ, профессора кафедры сравнительной политологии НИУ ВШЭ Сергея Медведева* поделиться своим педагогическим опытом.

В чём заключаются основные педагогические принципы проводимых вами школ?

В своём подходе я бы выделил два момента. Первый — физический, спортивный. Например, в Альпах мы первую половину дня катались на горных лыжах, в Эстонии катаемся на беговых. Это прочищает мозги, позволяет нам общаться в неформальной атмосфере и даёт позитивный заряд для дальнейшей работы на весь день… В Калифорнии существует такой элитный колледж, Deep Springs, где преподают лучшие профессора и куда каждый год набирают лишь тридцать студентов. Он расположен вдали от цивилизации, фактически в пустыне, и студенты половину дня работают — ковбоями, садовниками, поддерживают всю инфраструктуру. А затем у них полноценный учебный день. Причём учат там так, что за их выпускников борются Стэнфорд и Гарвард. Для меня это некий идеальный тип обучения, который совмещает в себе физическую и интеллектуальную нагрузку, формирует команду, интенсифицирует групповую динамику, позволяет студентам лучше проявить себя и развить какие-то недостающие качества.

Конечно, мы не достигнем такой степени изоляции и строгости порядка, но в такой организации учебного процесса есть очень здравое начало. Взять нашу школу в Лапландии, которая посвящена проблемам экологии. Я очень люблю эти места. Когда я несколько лет жил в Финляндии, то часто ходил туда в походы с палаткой, с собакой. И как-то подумал, что хорошо было бы вывезти туда студентов, коллег, устроить какой-то выездной семинар или школу, чтобы мы там, с одной стороны, тесно общались с природой, а с другой — обсуждали проблемы экологии, географии, антропологии. По этой модели мы проводили все наши школы: в Альпах, в Эстонии, в Каталонии… Это те места, в которых я жил, где я люблю бывать: в лесах, в горах, в тундре, — и я хотел поделиться ими со своими единомышленниками.

Для меня здесь важен сам факт выезда, «вырывания» человека из привычной среды, каковой является университет и большой город вообще — с его общественным транспортом, большими массами людей и т.д. И фактор физического совершенствования, движения. Не случайно Аристотель любил читать лекции, прогуливаясь в садах вокруг Ликея, откуда и возникла школа перипатетиков.

 

Выходит, для обучения также важен спорт?

Я считаю, что в идеальном университете лекции и семинары должны сочетаться со спортивными занятиями. Спорт, по-моему, должен занимать примерно тридцать процентов времени обучения. Я, конечно, выражаю только свою точку зрения, поскольку спортивная, физическая активность — очень важная часть моей жизни. Однако, например, императив спорта хорошо поняли в Британии. В Оксфорде и Кембридже большое внимание уделяется занятиям различными видами спорта — от знаменитой гребной регаты до бега и регби. Собственно, многие виды спорта и развились в лоне университета, в рамках университетской традиции.

Вышка пока проигрывает в этом отношении. Это связано, в первую очередь, с тем, что наш университет является молодым. Он возник в то время, когда уже не было такой, как в советскую эпоху, идеи спорта как важного элемента в воспитании полноценного человека. Сегодня спорт воспринимается как фитнес, приятный довесок к жизни. Мне кажется, это отношение надо менять. У меня есть мечта организовать в Вышке традиционный ежегодный беговой масс-старт — 10 км или даже полумарафон — 21км, который был бы открыт всем спортсменам-любителям Москвы и в котором бы приняло участие максимально большое число наших студентов. Сделать ежегодный забег ВШЭ городской традицией.

 

Какие ещё инновационные практики вы используете?

Второй элемент моей преподавательской практики не инновационный — очень не люблю это слово! — а вполне традиционный. Это интерактив, создание реальности 2.0. Лекция не должна быть такой, когда вся аудитория, раскрыв тетради, молча слушает и конспектирует преподавателя. Надо задавать вопросы, думать вслух, больше писать на доске, а не пользоваться Powerpoint-презентациями, — это тактильный, физический акт, который позволяет лучше почувствовать аудиторию. Лекция должна стать форматом, при котором говорят все, коммуникационной игрой, в которой все участвуют. Для меня идеальный семинар или лекция — это когда я говорю сорок процентов времени, а студенты — шестьдесят, когда они сами формулируют те мысли, которые я хотел до них донести. 

 

Как этого добиться?

Важно, чтобы не только семинары, но и лекции проходили в интерактивном формате. Например, что я делаю в рамках летних школ или курсов, которые читаю в Вышке? Беру крупнейшие произведения изобразительного искусства XX века, на переходе от классики к модерну и современному искусству, и разбираю их вместе со студентами. При этом я не даю им никакого текста, никаких комментариев. В ходе совместного разбора картин я приглашаю их сформулировать основные философские узлы современного общества. На других лекциях мы можем разбирать проблемы современной цивилизации на примере гравюр Морица Эшера, которые сами по себе являются многослойными философскими текстами. Я предлагаю студентам задаться вопросом: что та или иная гравюра говорит о состоянии современного общества, о проблеме пространства и времени, об отношении человека и живой природы? В одной гравюре можно найти и разобрать сразу несколько сюжетов. Я комментирую их ответы, и постепенно из таких вопросов-ответов складывается полноценная интерпретация художественного произведения и заодно — той или иной философской, социальной или политической концепции.

Можно дать студентам какую-то статистику, чтобы не преподаватель её им интерпретировал, а они сами. Предложить для обсуждения рекламный ролик или кусочек фильма. Как преподаватель вы должны знать, какие к этому визуальному образу можно привязать смыслы, но пусть лучше они сами их «привяжут», а вы их своими вопросами на эти темы выведете. Так у студентов вырабатывается важнейшая компетенция — критическое мышление, способность формулировать вопросы, а не только давать ответы.

 

О современных подходах и специфике преподавания математики рассказывает заместитель декана факультета математики по учебной работе, профессор Игорь Артамкин.

Выпускники математических факультетов легче представителей других наук находят себя в других профессиях. Математик может работать физиком, биологом, лингвистом, бизнес-аналитиком, экономистом, банкиром, журналистом. Оказывается, человек с хорошим математическим образованием способен при необходимости освоить любую новую для себя область, разобраться в её логике и методологии, решать любые — не только математические — задачи. Собственно, эти навыки и отрабатываются студентом каждый раз, когда он разбирает новую для себя математическую теорию, вникает в постановку новой для него задачи и продумывает подходы к её решению.

Один из основных методов, принятых в российской математической школе, — решение большого количества творческих задач и индивидуальное обсуждение их с преподавателем. Такой подход сложился давно — уже в середине ХХ века в математических кружках и школах Москвы учили именно так. Сейчас на факультете математики ВШЭ это выглядит следующим образом. По каждому предмету студенты получают так называемые листочки со списком задач. Задачи подобраны так, чтобы для их решения требовалось продумать и понять значительную часть того, что изучается в ходе занятий. Сроки для решения довольно свободные — две-три недели, иногда даже больше, вплоть до целого семестра, из расчёта 7–10 задач на неделю. Можно пользоваться учебниками, искать решения в интернете, советоваться с товарищами, старшекурсниками и преподавателями — всё это не только не возбраняется, но, наоборот, приветствуется.

Но вот наступает момент, когда задачу надо «сдать», то есть изложить её решение преподавателю. Задачи принимают не только преподаватели, но и учебные ассистенты (магистранты, аспиранты), и даже старшекурсники. Случается, что задачу приходится сдавать преподавателю, не знакомому с деталями данного курса, и тогда он может попросить подробно объяснить постановку задачи и дать необходимые определения — не столько даже для проверки знаний студента, сколько для того, чтобы понять собеседника. Умение с самого начала чётко сформулировать предмет разговора и договориться о смысле основных понятий чрезвычайно важно в любой области деятельности.

Ещё один существенный момент: преподаватель, принимающий задачу, может и не знать её решения, так что преподаватель и студент оказываются паритетными участниками маленького открытия. Такая атмосфера сотрудничества, вообще характерная для математики, является, пожалуй, одним из самых драгоценных достижений факультета.

Текст подготовлен при участии Екатерины Рылько

* Сергей Медведев включен Минюстом в список физлиц, выполняющих функции иностранного агента.

 

25 июня, 2013 г.