Приморский край

О том, как формировались и как выглядят сегодня городские районы Владивостока, как люди переживают собственную привязанность к месту, как создается память о месте в зависимости от семейной истории, биографии, профессиональной траектории и образа жизни рассказывают научный сотрудник Лаборатории социальных исследований города Варвара Кобыща и научный сотрудник ИГИТИ, доцент Высшей школы урбанистики Алиса Максимова.

Кобыща Варвара Викторовна

научный сотрудник Лаборатории социальных исследований города

Максимова Алиса Сергеевна

научный сотрудник ИГИТИ, доцент Высшей школы урбанистики

Приморский край всегда был регионом переселения и высокой мобильности. Такая его история отразились на устройстве и населении Владивостока (морские, рабочие, военные районы; украинские или южно-российские топонимы). Поэтому, поехав туда в экспедицию, мы хотели понять, как формировались районы города и как люди переживают собственную привязанность к месту, как создается память о месте в зависимости от семейной истории, биографии, профессиональной траектории, образа жизни. Из центральной части России Приморский край часто видится далеким и необычным, «Азией», где все как-то иначе. Нам было важно не воспроизводить эти шаблоны, а пристальнее взглянуть на пространства повседневной жизни – городские районы Владивостока. Для исследования мы выбрали три локации: Эгершельд, Столетие и Чуркин. Они не являются официально установленными, четко очерченными и закрепленными, но местные жители пользуются этими обозначениями и легко ориентируются в городе при помощи этих названий. При выборе мы руководствовались тем, что важно изучить не центр, явно интересный и насыщенный, а обратить внимание на обычные жилые районы, причем разные по конфигурации, истории и составу жителей. Дальше мы постараемся нарисовать портреты трех этих районов, увиденные глазами их жителей и немного – нашими собственными глазами.

Эгершельд: природа и «престиж»

Эгершельд – район, сильнее всего отличающийся своей пространственной конфигурацией и обособленностью. Это полуостров, он с трех сторон омывается морем, а с четвертой примыкает к центру города. Особым его делает климат и географическое расположение. Жители отмечают, что там всегда немного холоднее, чем в других местах города, часто туман и сильный ветер. Они шутят, что своих соседей в других частях города при встрече им легко узнать по теплой одежде. «Микроклимат» Эгершельда касается не только погоды, но и характерной атмосферы района.

Эгершельд считается элитным и престижным районом из-за близости к центру и к морю. Сами жители «элитность» подвергают сомнению, так как знают, что сегодня в районе можно встретить самых разных людей, а жилье отнюдь не только новое и дорогое. Наши собеседники отзывались о своем районе как о тихом, уютном, романтичном месте, источнике вдохновения, свободном от суеты. Жители ценят прекрасные виды на море и закаты, свою близость к природе. Это место для них – особое. Говорят даже, что однажды узкая полоска земли, соединяющая Эгершельд с остальным городом, размоется морской водой – и тогда он отправится в открытое море вместе со своими обитателями.

На Эгершельде есть открытые пляжи, куда приезжают купаться со всего города. Летом можно встретить на улице людей в купальниках и с полотенцем, перекинутым через плечо. Раньше многие проводили свободное время на природе: например, нам рассказывали, как люди катались на коньках по морю, у некоторых были свои лодки для рыбалки. Сегодня жителей разного возраста собирает Тропа здоровья: молодежь ездит на велосипедах, взрослые гуляют с детьми, пенсионеры используют ее как маршрут для прогулок.

Если вы проедете Эгершельд насквозь (а если вы такие же отчаянные, как мы, то вы его не проедете, а пройдете), то доберетесь до Токаревского маяка. Это известная достопримечательность, один из символов города. Местные вспоминают, как в детстве гуляли, купались и рыбачили там. Сейчас они водят к маяку своих гостей. Многие с любовью относятся к этой точке и видам, что оттуда открываются. Но не для всех жителей Эгершельда маяк является личным значимым местом. Кого-то туда не пускали родители, потому что рядом были военные части. Некоторые жалуются, что сейчас маяк слишком популярен, его оккупировали туристы и там уже нельзя, как раньше, посидеть в тишине и одиночестве. Кроме того, дорога к маяку превратилась в череду стен и заборов: землю приобрели под частное строительство те, кто мог себе это позволить.

Достопримечательностью Эгершельда, оставшейся в прошлом, был валютный магазин, о котором любят вспоминать жители старшего поколения. Он служил местом сбора привилегированной части горожан, имевшей доступ к зарубежным товарам (моряки, ходившие в рейсы за границу, могли потратить оставшиеся командировочные), а остальные разглядывали модные наряды дам, приезжавших за покупками. Другой объект со сложной и интересной судьбой – храм Казанской иконы Божией Матери. Рассказывают, что на этой территории было кладбище, потом построили церковь, в которой в советское время располагался популярный кинотеатр «Вымпел», а теперь здесь снова храм.

Эгершельд считается местом, с которого началось заселение Владивостока. Этот факт – еще один предмет гордости для местных. Кроме того, вам обязательно расскажут, что именно здесь, а не на вокзале в центральном районе города располагается настоящий конец Транссибирской магистрали.

Движущей силой в истории Эгершельда и биографиях жителей является торговый порт Дальневосточного морского пароходства. Основная инфраструктура полуострова – жилые дома, медицинские, культурные и образовательные учреждения – была построена по инициативе и под руководством портового управления. Значительная часть старшего поколения жителей Эгершельда были сотрудниками Пароходства и порта. Таким образом, порт в советское время структурировал жизнь района. Местные вспоминают, что он работал даже ночью, обеспечивал район, объединял людей. Молодежь же смотрит на порт как бы «извне», безотносительно к тому, что он значит экономически и социально: например, им нравится сверху наблюдать за «тетрисом» из движущихся по территории порта грузовых контейнеров.

По рассказам старожилов заметно, насколько сильно район менялся за время своего существования. В 1950-е это была «деревня»: деревянные дома с огородами, бараки, военные части. Соседство с военными воспринималось как естественное. Информанты вспоминают, что в детстве они могли пролезать на закрытые территории и это сходило им с рук, поскольку соседских детей военные узнавали. В 1970-е началась постепенная застройка района хрущевками, снос деревянных зданий. В следующий раз наиболее заметно район менялся в 2000-е годы: появились коттеджи и высотные новостройки. Когда-то Эгершельд представлял собой самодостаточный и действительно самостоятельный район. Постепенно, со сменой поколений и видов профессиональной деятельности его жителей, «открытием» города для внешних переселенцев, менялись облик района, практики его освоения жителями, значение разных его частей. Менялось и то, как он воспринимался местными жителями.

Чуркин: неблагополучность и трансформация

Чуркин – довольно большой район, состоящий из более мелких частей (Окатовая, Надибаидзе, Трудовая, Змеинка, Патрокл и т.д.). Впрочем, у горожан не возникает проблем с пониманием того, какая территория имеется в виду, когда произносишь «Чуркин». Главное, что говорят о районе горожане, – его противоречивость и «неблагополучная» репутация, которую местные, впрочем, считают сегодня устаревшим стереотипом. На развитие Чуркина сильно повлияло предпринятое в 2010-х годах строительство мостов, соединивших некогда самый труднодостижимый и далекий район города напрямую с центром и с островом Русский, где сейчас находится кампус ДВФУ. Район начал меняться: и визуально, и символически, и материально, и по составу жителей.

По мнению местных, репутация у Чуркина не всегда была плохой. Информанты говорят, что после его постройки и до распада СССР их район был особенно важен для города и являлся одним из основных источников ресурсов: в нем сосредоточено много предприятий, главным из которых является морской рыбный порт – там всегда была работа. Порт и заводы («Радиоприбор», судоремонтный и пр.) были также эмоционально значимыми местами: в детстве жители Чуркина могли проникать на их территорию. Как ни странно, мы не встретили особых сожалений по поводу того, что заводы перестали работать, но не звучало и мнений о том, что их нужно убрать. Для старшего поколения территории заводов – напоминание о том, что здесь раньше кипела другая жизнь.

Жителям остальных частей Владивостока Чуркин казался главным образом отдаленным и труднодоступным: Чуркин – «дальний угол», «дыра», «как на луну съездить». Кроме того, в сравнении с торговым портом рыбный представлялся менее престижным, и в советской трудовой иерархии горожан жители Чуркина имели в целом более низкий социальный статус. Но по-настоящему дурную славу Чуркин заработал, конечно, в 1990-х годах, когда город заметно криминализировался и Чуркин стал одним из эпицентров разборок и стычек. В 2000-х, по словам наших собеседников, «неблагополучности» району придавали распространение тяжелых наркотиков, многочисленные неполные семьи, а также тюремный опыт местных жителей, сильно влиявший на порядки и культуру в районе.

Жители Чуркина, однако, оспаривают эту репутацию. Некоторые утверждают, что Чуркин был более благополучным, чем кажется, отсылая к инфраструктуре, активной деятельности предприятий, наличию транспортной сети (вопреки представлениям большинства). Также они подчеркивают классовую неоднородность района: в «гостинках» (домах с малогабаритным жильем по типу общежитий) живут «менее благополучные» группы; в кооперативах – «хорошие» семьи, – и предлагают альтернативную, более «интеллигентскую» картину местного сообщества. Те, кто согласен с тем, что Чуркин криминальный, нормализуют этот статус через сопоставление с другими районами («так жили все») или через указание на другие части города, которые имеют еще худшую репутацию. Кроме того, даже хулиганы, бандиты и маргиналы были здесь «своими»: в сложных и бедных условиях формировалась атмосфера соседства

Близость моря является одной из важных тем в рассказах о районе. Хотя, по словам информантов, здесь много зеленых мест, старые деревья, пляжи, но в целом в Чуркине меньше «природного», чем в Эгершельде, из-за многочисленных предприятий. Другая отличительная черта Чуркина – торговые точки. Это не только новые торговые центры, которые мгновенно стали местом молодежного и семейного досуга, но и известный всем Спортивный рынок. Некогда стадион, потом типичный китайский рынок 1990-х годов, сейчас по-прежнему дешевое место для разнообразных покупок, а также гастрономический «хаб» с полюбившимися всему городу азиатскими ресторанами.

Район не так давно пережил значительное изменение: через бухту Золотой Рог был построен мост, соединивший Чуркин с центром города в 2012 году, появились новые дороги, торговые центры и даже филиал Мариинского театра. Это поменяло практики передвижения и изменило вид района. В прошлом до Чуркина было неудобно и далеко ехать, сейчас же он вдруг оказался доступным. Некоторые «плохие места» строительство моста устранило: например, были снесены гаражи около «гостинок». После открытия моста «квартиры в цене поднялись, у людей лица стали более светлыми, алкоголики пить стали завязывать, девелоперы поверили в район», – оптимистично замечает один из местных.

Столетие: дорога и покой

Парадокс района Столетие, сложившегося вокруг одноименного проспекта, состоит в том, что он является, с одной стороны, активным транспортным хабом, пространством связности и перемещения, а с другой – самодостаточным и спокойным спальным районом. Он проницаем и соединен с разными частями города, но обладает собственной историей. Ближе к проспекту 100-летия Владивостока кипит жизнь, там расположены более престижные и новые дома. Глядя на эту часть района, человек первым делом вспоминает о мегаполисе. В глубине района – хрущевки и двухэтажные дома с деревянными перекрытиями, обстановка, более свойственная старому спальному району: много зелени, клумбы, которые разводят местные жители, коты, детские площадки. Важная черта Столетия – подвижность и проницаемость границ. Люди не приходят к единому мнению, где он начинается и что к нему относится. Скажем, озеро Чан, излюбленное место бегунов, – это еще Столетие или уже нет? Повседневные и досуговые маршруты местных жителей выходят за пределы района и заходят в соседние.

В 50-е годы строительство проспекта 100-летия Владивостока стало знаковым событием, подготовкой «парадного въезда» в город Н.С. Хрущева. После визита Хрущева во Владивосток началась активная застройка района – одними из первых в стране, тогда еще кирпичными, а не панельными хрущевками. Позже именно здесь была построена первая девятиэтажка в городе, о которой говорили многие информанты как о знаковом здании, символизировавшем для приезжих из других мест Приморья большой город и прогресс. Одного из них вид этого здания так поразил в детстве, что спустя много лет он купил себе квартиру именно в нем. Столетие строился как окраинный район, но с течением времени стал одним из ближайших к центру. В 60-е жители просили водителей с местной автобазы подбросить их в центр на работу, поскольку общественный транспорт сюда не доходил. Дорога в объезд, которая сейчас без пробок (что редкость) занимает не более получаса, тогда отнимала пару часов.

Хотя Столетие – спальный район, его история вписана в более масштабные сюжеты истории города и страны. Именно эту сторону района стараются продвигать местные учителя истории и краеведы. Так, к его территории примыкает сопка Холодильник (крепостной мясохолодильник, построенный в 1910-х годах), где располагались одни из оборонительных укреплений владивостокской крепости, недавно наконец ставшей огромным музеем-заповедником. Эта сопка и расположенные в ней «катакомбы» – обязательный пункт в подростковых приключениях жителей Столетия всех поколений, источник страшилок и анекдотических историй. Неподалеку от нее находится старое кладбище, закрытое для захоронений в конце советского периода, позже заброшенное, а сейчас восстанавливаемое. Там есть могилы и героев Русско-японской войны, и обычных жителей района.

Раньше на территории района Столетие находился Владивостокский пересыльный пункт Дальстроя, который печально известен тем, что там скончался Иосиф Мандельштам. Позже на этом месте было капустное поле (какое-то время район так и назывался), затем началось строительство жилого района, и в ходе строительных работ обнаружились захоронения. В 2014 году был открыт сквер Веры и Надежды в память о жертвах политических репрессий. Это стало итогом продолжительной борьбы за участок земли, и среди информантов есть версия о том, что память о репрессиях использовалась скорее утилитарно, чтобы остановить точечную застройку. Сложно сказать, что кто-то из местных жителей, с которыми мы говорили, испытывает особые эмоции по отношению к мемориалу и тому, что он символизирует. Это место скорее является благоустроенным местом досуга, прогулок, игры в футбол; впрочем, теперь многим хотя бы в общих чертах известна история, связанная с репрессиями.

Раньше район отличался высокой степенью гомогенности: там жили в основном моряки (гражданские и военные), хотя были и другие дома, в том числе кооперативные, где квартиры получали представители других профессий, например преподаватели. Позже появились и «гостинки», где жили менее обеспеченные люди или студенты. В постсоветское время в силу приватизации жилья и нового строительства состав района начал заметно меняться. Старожилы скучают по дружному соседскому сообществу. Молодое поколение, чья жизнь в пределах Столетия в школьные годы была вполне насыщенной и активной, выпускаясь из школ, «вырастает» из своего района: стремится освоить другие части города, знакомиться с более разнообразным кругом людей. Впрочем, есть немало тех, кто, заводя собственную семью, сознательно возвращается в Столетие, чтобы детство их детей прошло тоже здесь и хотя бы отчасти напоминало их собственное.

30 марта, 2021 г.