Ивановская область

Об одной из российских столиц конструктивизма, ее архитектурных шедеврах, многочисленных городах и огромных селах, о дореволюционном духе Иваново рассказывает доцент школы исторических наук Лев Масиель Санчес при участии студентов-историков и искусствоведов Германа Барояна, Людмилы Ерамовой, Александры Люлиной и Юлии Цветковой.

Масиель Санчес Лев Карлосович

Доцент Школы исторических наук

Бароян Герман Гарегинович

Стажёр-исследователь НУЛ медиевистических исследований

Ерамова Людмила Артемовна

Стажёр-исследователь Центра истории России Нового времени

Люлина Александра Михайловна

Студентка 4 курса направления «История искусств»

Цветкова Юлия

Ивановская область – юная сирота в ожерелье окружающих столицу регионов. Юная – потому что образована чуть более ста лет назад, в то время как все остальные имеют солидную историю в качестве имперских губерний, а многие восходят и к древнерусским княжествам. Сирота – потому что оказалась на периферии туристских маршрутов и лишена общеизвестных объектов. При этом существенное число ее памятников заслуживает всероссийской известности. Когда рассказываешь, что везешь туда студентов Вышки изучать архитектуру и искусство, друзья и коллеги обычно выражают недоумение. Именно поэтому мы и выбрали ее в качестве первой области в новом формате путешествий «Открываем Россию заново» в 2017 году, а потом снова побывали там в 2019 году.

Плоская и немая доселе карта исследуемых нами регионов становится выпуклой, трехмерной благодаря узнаваемости почерка региональных архитектурных и живописных школ, которая достигается в ходе этих экспедиций; благодаря эмоциям и впечатлениям от общения со служителями церквей, когда приветливо, а когда (гораздо реже) и с опаской встречающих группу московских студентов; благодаря виднеющимся издалека силуэтам сельских церквей, волжским пейзажам и глубоким осенним цветам. (Герман Бароян).

То, что знают про область все, – это ее столица, «город невест». Меньшее количество людей вспомнит, что обилие невест связано с обилием текстильных фабрик. Концентрация производства способствовала здесь в начале столетия невиданному росту рабочего движения, что привело к созданию в Иваново-Вознесенске первого в России Совета рабочих депутатов и к последующим претензиям города на звание третьей столицы Советской России. Если ею Иваново-Вознесенск и не стал, то третьей столицей конструктивизма он может считаться по праву. Нигде больше в России межвоенная архитектура не определила в такой степени облик города. В Иванове были возведены и сохранились практически все характерные для той эпохи типы публичных зданий и жилых домов.

Ты сталкиваешься с конструктивизмом начиная с вокзала: только что закончившаяся реконструкция подчеркнула его стиль снаружи и сохранила простую, но изысканную деревянную отделку интерьера, чем-то напоминающую о далеком французском ар-деко. Неподалеку – выразительный корпус текстильной фабрики «Красная Талка», прямо просящийся в учебник по советской архитектуре. Перед вокзалом – целый квартал как бы фахверковых домов, построенных в 1920-е для рабочих этого завода. Производившиеся на заводе ткани – настоящие дизайнерские шедевры; их образцы выставлены в местном музее.

В центре города возвышается Дом Советов. Проект громадины из нескольких зданий, соединенных застекленными переходами, воплотился меньше чем наполовину. От проекта осталось одно здание с фасадом, украшенным портретом Ленина и воодушевляющим призывом к пролетариату Москвы, Ленинграда и Иваново-Вознесенска. Больше ничего воодушевляющего в здании не осталось: передний фасад Дома Советов выкрашен в желтый цвет, боковые же стены сохранили свою изначальную кирпичную кладку. (Юлия Цветкова).

Некоторая странность самого статусного объекта города с лихвой искупается присутствием отличных зданий, созданных лучшими советскими мастерами. «Ивсельбанк» построил Виктор Веснин. «Дом коллектива», один из не столь многих в России домов-коммун, возведен по проекту Ильи Голосова. Параллельно возник экспериментальный уже не по содержанию, а по форме «Дом-корабль» (известный московский архитектор Даниил Фридман), за которым последовали построенные местными архитекторами «Дом-подкова» и «Дом-пуля». Оба предназначены (что, видимо, следует из их названий) для работников ОГПУ. Наконец, архитектурным шедевром города стали корпуса Текстильного института, построенные в духе пролетарской классики (она же красная дорика) ее главным протагонистом и одним из столпов советской архитектуры Иваном Фоминым.

Интересные и необычные объекты конструктивизма разбросаны и по другим городам области; учитывая ее промышленное прошлое, городов здесь очень много. Мы со студентами с увлечением изучили такие раритеты, как Школа фабрично-заводского ученичества (ФЗУ), школа-семилетка и заброшенный противотуберкулезный диспансер в Родниках, а также Народный дом (он же ДК «Текстильщик») в Приволжске, который начали строить в конструктивизме, в целом возвели в сталинском ампире и закончили уже в 1960-е в модернистской стилистике.

Но вовсе не только советское время оставило на Ивановской земле свой отпечаток. Здесь на удивление много прекрасной старинной архитектуры и, что еще важнее (и реже встречается), – цельных городских и деревенских ландшафтов, не испорченных инородными вторжениями.

В области находится всего три города, бывших до революции центрами уездов: Юрьевец, Кинешма и Шуя. Нашей безусловной любимицей стала Кинешма и ее плавучая гостиница «Мирная пристань». Этот город в большой степени сохранил волжский купеческий дух: собор с колокольней и садом над Волгой, шумную площадь с торговлей перед пристанью, ряды важных купеческих особняков. Из заштатных городов, той совсем немногочисленной категории, которой не повезло остаться центрами уездов, здесь есть Лух – тихий очаровательный поселок с выразительным соборным комплексом (собор, колокольня и еще две церкви) на главной площади и новеньким деревянным кремлем в отдалении.

Уникальным явлением области являются ее огромные села, разбогатевшие и неимоверно разросшиеся еще в XVIII веке. Горицы, Дунилово, Васильевское – каждое из них с вздымающимися к небу громадами церквей и колоколен (некоторые совершенно городского размаха и качества) и низкой деревянной застройкой. Ряды сереньких, немного грустных домов (какими они показались нам в осенние дни) лишь в самом центре сменяются двумя-тремя каменными зданиями. Обычно в них находится сельпо или, как в Дунилове, очаровательная пекарня, которая запомнилась нам едва ли не больше всех восьми храмов села вместе взятых.

Многие сельские храмы области таят потрясающие сокровища: уникальные росписи, иконостасы, иконы и утварь. К сожалению, обычному путешественнику очень трудно попасть в них. Область, как, возможно, ни одна другая, страдала в минувшие десятилетия от краж и даже вооруженных грабежей храмов, и потому они обычно крепко заперты от греха подальше. Только благодаря поддержке Общецерковной аспирантуры и ее руководителя митрополита Илариона мы могли беспрепятственно восхищаться всеми этими сокровищами; может быть, еще важнее, что мы могли обсуждать их и церковную жизнь с местными священниками. По словам участницы экспедиции Людмилы Ерамовой, «помимо собственно посещения памятников, запланированных по программе, особенно запомнилось общение с местными батюшками, матушками и прихожанами: нам выдалась уникальная возможность увидеть на практике всю разнородность представителей православного духовенства, чьи свойства характера весьма явно сказываются на обстановке вверенных им храмов».

Если говорить про конкретные храмы, то нас поразили росписи артели Медведевых в Парском и Васильевском; кстати, из последнего села и происходит эта замечательная артель. Их фрески – изысканный и эффектный академизм пушкинского времени, ориентировавшийся на европейские образцы; их известные шедевры находятся выше по Волге (Еськи, Углич и др.). Великолепные росписи барокко, великолепный иконостас и десятки замечательных икон сохранились в главном храме Палеха, издавна прославленного иконописцами и (с советского времени) мастерами лаковой миниатюры, и в храме соседнего села Красного. Но самое неожиданное впечатление – грандиозный, необычный по архитектуре храм в Острецове. Здесь сохранились сразу три иконостаса (главный – барочный и малые – классицистические), прекрасная церковная утварь и даже росписи в духе модерна. Именно в таких местах понимаешь, с какой точностью одушевленная постоянным взаимодействием с человеком подлинная предметная среда может воскресить образ и дух навсегда ушедшего времени.

Обычно еще труднее уловить дух двух десятилетий накануне революций – эпохи короткой, удивительно плодотворной и трагически оборвавшейся. И вновь именно в Ивановской области этот дух явлен нам так убедительно и цельно, как почти нигде в России: благодаря бурному развитию фабрик строительство шло здесь в указанное время со столичным размахом.

Строили по-старому, возводя огромные храмы как памятники личного благочестия. Интересно, что два из них возникли в связи с личными трагедиями заказчиков. У владельца фабрик села Середа (ныне Фурманов) Петра Павлова погиб малолетний сын, что стало поводом к перестройке небольшого прифабричного храма. Московский архитектор Зыков возвел необычное и исключительно пышное здание в русском стиле. Над каждым из двух новых приделов, которые с двух сторон охватили маленький старый храм, было поставлено по пять глав, что до этого было только в ярославской церкви в Толчкове конца XVII века (она известна всей России по купюре в 1000 рублей). Еще более масштабный храм, один из самых больших в России, был возведен в селе Тёзино (ныне в составе Вичуги) местным фабрикантом Иваном Кокоревым в память его погибшей юной дочери. Знаменитый московский архитектор Кузнецов задумал храм, похожий на Успенский собор Московского Кремля, а колокольню – в духе кремлевского же Ивана Великого. Фасады украшены огромными майоликовыми панно – исключительная редкость для этих мест.

Строили и по-новому, создавая социальную инфраструктуру для фабрик. В соседнем с Тёзино селе Бонячки (теперь тоже в составе Вичуги) заводовладелец Александр Коновалов, будущий министр Временного правительства, построил для своих рабочих большую больницу и масштабный народный дом – оба здания в неоклассическом стиле. Интересно, что и новый корпус фабрики был возведен в том же стиле, но в совершенно ином изводе; автор (им, скорее всего, был костромской архитектор Иван Брюханов) ориентировался не на изысканный русский ампир, а на Древний Рим. Так называемый «бетонный корпус» снабжен огромными термальными окнами (термин – от римских терм) и тяжеловесным пятиколонным (!) портиком, отражающимся в сонной зеленой воде фабричного пруда.

Явление, мало где в России встречающееся, – усадьбы при фабриках. В пригороде Кинешмы владелец бумажной фабрики Павел Севрюгов возводит себе рядом с ней дом в духе средневековой архитектуры с элементами модного тогда модерна. Парк сейчас в запустении, дом заброшен.

Буквально распадающиеся на малые части архитектурные памятники великолепного качества, затерявшиеся в глубинах регионов, – это уже не просто возвышенная красота, неразрывно связанная с болью за их нынешнее состояние. Это и острое ощущение времени, и разворачивающаяся на глазах история – культурная, конструктивная, инфраструктурная. (Герман Бароян).

В лучшем состоянии пребывают дома фабрикантов в находящемся через Волгу селе Владычном (ныне Заволжск). Владелец местного химического производства Алексей Бурнаев-Курочкин строит рядом с заводом дом в той же стилистике, что и Севрюгов. Несколькими годами позже его сын и наследник Геннадий строит рядом второй дом, на этот раз в изысканных палладианских формах, поручив проект яркому неоклассицисту Виктору Веснину (в будущем крупнейшему советскому архитектору родом из находящегося ниже по Волге Юрьевца).

Интерес к неоклассике в предреволюционной России был повсеместен и связан с ощущением ностальгии по уходящему миру аристократии. Но в далекой от столиц провинции его примеры редки, и тем интереснее, что недалеко от дома Бурнаева была возведена целая неоклассическая усадьба Студеные Ключи. Ее заказал московскому архитектору Адамовичу финансист и меценат Николай Рузский, не связанный с местными фабриками и задумавший именно обширную усадьбу, а не прифабричный дом. Этому ностальгическому месту повезло: его выкупил и отреставрировал ивановский предприниматель Александр Широков, мечтающий вернуть усадьбе роль культурного центра.

Больше всего мне запомнилось поместье Студеные Ключи. Больше километра мы шли по грязи и лужам до усадьбы, новый хозяин которой (выкупивший землю и начавший реставрировать здание) по счастливой случайности оказался дома. Он пригласил нас внутрь и устроил экскурсию: провел по комнатам, разрешил прогуляться по саду, угостил чаем, яблоками и даже настойками, хранящимися в масонском (!) подвале. (Людмила Ерамова).

Говоря в начале текста об отсутствии в Ивановской области общеизвестного туристского места, я слукавил. Здесь находится знаменитый Плёс. Но многие ли помнят, что он в Ивановской области? Ностальгия разлита в Ивановской области повсеместно: мало что здесь сияет новизной, но мало что и совсем разваливается. Центр Плёса, казалось бы, исключение: он вылизан и джентрифицирован: кафешки-ресторанчики, милые маловнятные музеи и бордюрная плитка. Но стоит отойти в сторону – и попадаешь в обычную местную обстановку. А осенние пейзажи, открывающиеся по сторонам, с их зелеными горками, домиками и церквушками – из лучших в России.

Мы взбирались на окрашенные уже осенними цветами холмы, искали места, где Левитан писал свои пейзажи. Солнце светило ярко, было тепло, несмотря на близость реки. У жителей города в этом году яблок уродилось так много, что ящики с ними просто стояли возле домов – угощайся кто хочет. Поэтому улицы Плёса в тот день оглашал наш дружный историко-искусствоведческий хруст. (Александра Люлина).

Если кинешемские фабриканты грезили накануне революции средневековой Европой и русской дворянской усадьбой, то сюда приезжали художники и интеллектуалы погрустить об ушедшем под воду граде Китеже. И теперь, через сто лет, когда стоишь на высокой горе над Волгой, не важно, что вокруг много людей, а «старообрядческие» кресты-«голубцы» все новенькие: вечный покой по-прежнему разлит над столицей русской ностальгии.

21 января, 2021 г.